– Пожалуйста, Кэт, – тихо произнёс он. – Останься со мной.

Моё сердце пропустило удар. Его искренность смягчила моё раздражение, и я медленно кивнула. Интересно, в какой спальной я буду спать – в «моей» или в его? И где бы мне, в действительности, хотелось?

Всю оставшуюся дорогу мы ехали молча. Мне не давал покоя вопрос, к которому я не знала, как подступиться. Я не могла спросить: «Почему ты рисковал жизнью из-за меня?» и при этом не показаться самодовольной. И что если он просто посмотрит на меня и скажет: «Я военный, Кэт… это то, что мы делаем». В таком случае я почувствую себя полнейшей идиоткой.

Блейн припарковался возле своего дома и помог мне выйти из машины, подав мои костыли. Когда мы медленно прошли к главному входу, Мона открыла для нас дверь, чтобы мы могли пройти.

– Я так рада, что ты к нам приехала! – воскликнула она, приветливо улыбаясь.

– Спасибо за гостеприимство, – улыбнулась я в ответ. – Надеюсь, я буду вам не слишком в тягость.

– Ни в коем случае, – заверила меня Мона. – Тигру у нас нравится. – Она указала на окно, где на залитом светом подоконнике растянулся мой рыжий кот.

– Давай-ка поднимем тебя на второй этаж, – произнёс Блейн, на его губах блуждала призрачная улыбка. Приблизившись, он подхватил меня на руки, передав костыли Моне.

– Что ты делаешь? – с тревогой воскликнула я. – Мне нужны костыли!

– Нет, не нужны, – произнёс он, направляясь к лестнице. – Тебе нужен только я.

Я смотрела на него, не зная, что сказать, в то время как он поднимался по ступеням. Пройдя по коридору, Блейн отнёс меня в спальную, в которой я спала раньше. Когда он осторожно положил меня на кровать, я, наконец, спросила:

– Что происходит, Блейн?

Он сел на корточки рядом со мной так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне.

– Ты не знаешь, какой сегодня день, верно?

Я вопросительно на него посмотрела, потому что, действительно, не имела ни малейшего представления, какое сегодня было число. Последние дни пролетели для меня одной сплошной пеленой.

Блейн широко улыбнулся, и от силы его улыбки у меня перехватило дыхание.

– Сейчас канун Рождества, Кэт, – мягко произнёс он.

Канун Рождества. Это казалось невозможным.

– Я знаю, что наломал много дров, позволив тебе поверить, что предал твоё доверие, – продолжил Блейн, – и я очень сожалею об этом. – Его ладонь легла на мою щеку. – Когда я услышал тот выстрел, Кэт… – Он покачал головой, словно не мог говорить дальше. – Неужели уже слишком поздно? – спросил он с болью в голосе, поглаживая пальцем мою щеку. – Неужели я опоздал для того, чтобы вернуть наши отношения?