– Как Джо?

– Готова поспорить, что он счастлив. Давай позвоним ему и спросим?

– Ради бога, не надо. Ты пьяна?

– Нет, я просто… по-настоящему счастлива и снова довольна своей жизнью. До полуночи еще далеко, да?

Бонни стала подниматься по широкой лестнице. Дженис последовала за ней.

– Примерно четверть двенадцатого.

– Отлично, потому что я вот тут думала… глубокая ночь должна быть самым темным, тихим и одиноким временем суток. Полночь – это середина шоу Леттермана, так что, как ты понимаешь, люди сидят дома и смотрят телевизор. В два-три закрывается большинство баров. Значит, глубокая ночь – между тремя и пятью часами.

– Я тоже так же вычислила, но с расхождениями в количестве рабочих часов для мужчин и женщин в соотношении 7,9 против 7,1 и для людей со степенью в соотношении 3,1 часа против 7,1 часа для выпускников высшей школы…

– Ладно, я поняла, – перебила ее Бонни. – Сложная проблема. Но ведь мы пришли к одному и тому же выводу, верно?

– Да. – Они уже добрались до верхней площадки. – И что из этого?

– А из этого вытекает, что ты понадобишься мне для того, чтобы перетащить волшебный ковер с чердака в комнату Пим. – Она увидела, как сестра страдальчески поморщилась, и, обхватив ее за плечи, повела к двери на чердак. – Послушай, этот ковер недавно вращался с такой бешеной скоростью, что в нем не осталось ни крупинки пыли. – Судя по всему, этот довод на Дженис не подействовал. – Только представь, сколь многим я буду тебе обязана за это.

Вот тут Дженис оживилась. Она изогнула одну бровь, намекая сестре, что не забудет об обещании и что теперь той не отыграть все назад – однако Бонни это не испугало.

– Расскажи, что случилось, – тихо и серьезно попросила Дженис, исчерпав все свое терпение.

Бонни с удовольствием рассказала обо всем – и о наполнившем ее восторгом поцелуе Кэла, и о том, что она была гордой обладательницей не одной пары туфель от Феррагамо.

– Значит, тебе с самого начала было суждено жить с Джо. Господи, как же это романтично.

– Нет сомнений, что нашим дорогам суждено было пересечься. Однако все остальное – умрем ли мы, или попадем в тюрьму, или поступим в университет, а потом поженимся, родим детей и заживем относительно счастливо – зависит от решений, которые мы принимаем в моменты, которые заставляют наши сердца биться быстрее. – Бонни открыла перед сестрой дверь на чердак. – Отныне я больше не буду считать само собой разумеющимся то, что раньше таковым считала. – Она помолчала. – А если буду, шлепни меня, ладно?

– С удовольствием.

– Ты не поднималась сюда после моего ухода?