У него в голове вдруг живо всплыло детское воспоминание о том, как отец, откинувшись в кресле в гостиной, попивает пиво и говорит кому-то незнакомому мужчине в телевизоре эти самые слова: «Ну ты, задница, давай гласную!»
Это воспоминание подбросило его, как пружина, ярость в нем разгорелась с неистовой силой. Ему хотелось врезать по экрану кулаком, пробить его ногой. Он уже готов был так и сделать, распираемый бешенством.
«Ну ты, задница, давай гласную!» — говорил отец и иногда,
— Когда же ты попадешь на это шоу, Джоуи? Когда же ты туда попадешь и выиграешь нам денежек? У тебя в голове больше мозгов, чем у всех этих недоносков, вместе взятых.
Он бормотал эти слова, вспоминал эти слова, пока метался взад-вперед, стараясь успокоиться.
У них все было бы хорошо, думал он. Они бы выбрались из этой дыры, и у них все было бы хорошо. Им просто нужно было немного времени. А у них это время отняли.
Потому что эта маленькая сучка побежала жаловаться своему папаше и все испортила.
Джоуи весь затрясся. Горе и ярость бушевали в нем, в голове гудело. Наконец он немного успокоился.
Он взял бутылку, отпил еще глоток вина.
— Порядок. Пора за работу.
«Человек, любящий свою работу, — король среди людей», — подумал Джоуи, включая свет в темной спальне. Он улыбнулся женщине на кровати. Ее глаза часто-часто моргали, а потом расширились от ужаса.
Его приятель Ник хвастал, что никогда не вкладывает ничего личного, всегда помнит, что это такая работа, но Джоуи никогда ему не верил и не принимал всерьез все это дерьмо. Сам он всегда вкладывал личное отношение в то, что делал. А иначе какой смысл?
Он подошел к кровати. Ее глаза следили за ним.
— Привет, Деб. Как дела? Хочу заметить, что ты в неплохой форме, хотя тебе под шестьдесят. Что ж, тем приятнее для меня.
Ее била крупная дрожь, ее тело дергалось, как от слабых электрических разрядов. Ее руки и ноги натягивали бельевую веревку, которой он ее связал, в попытке вырваться. Велик был соблазн сорвать с ее губ изоленту, вынуть кляп изо рта, чтобы услышать этот первый захлебывающийся крик.
Но нет, не стоило беспокоить соседей.
— Ну что ж, давай приступим.
Он взялся за пуговицу джинсов, наблюдая, как она отчаянно мотает головой, как ее глаза наполняются слезами.
Боже, он обожал эту работу.