— Что ж, мне только остается проследить за тем, чтобы синьорина Альворадо выполнила свое обещание.

Папа медленно поднялся с кресла, подошел к Бруно и обнял его за плечи.

— Прости меня, — дрожащим голосом произнес он. — Прости меня за Массимо.

— Вам не за что просить прощения, святой отец. Вы не виновны в его смерти.

— Господь позаботится о нем. — Папа дотронулся до лица Бруно. — И о тебе. Я буду молиться об этом.

Бруно поднялся и взял понтифика за дрожащую руку. Много дней он обдумывал свое решение и много дней не мог решиться на встречу с папой, понимая, что разочарует его своими словами.

Папа словно почувствовал напряженность, исходящую от мужчины, и спросил первым:

— Ты уходишь, Бруно?

Понтифик знал, почему колеблется мужчина. И также знал, что его нерешительность не связана с сомнениями, а лишь говорит о нежелании причинять боль.

— Ухожу, — просто ответил Бруно, удивившись спокойствию своего голоса.

— Ты решил покинуть только меня или церковь тоже?

Бруно быстро отвернулся в сторону окна.

— Я ухожу из церкви. — Он заставил себя посмотреть на папу, ожидая увидеть разочарование в его взгляде.

Но, к его удивлению, глаза понтифика мягко светились.

— Я знал, — вздохнул он и направился к креслу.

Бруно поддерживал его под локоть.

— Но также я знаю, что ты останешься с господом, — продолжал Папа. — Церковь — это еще не вера. Настоящая вера находится внутри. — Он провел рукой по груди Бруно. — Господь внутри тебя. О, Бруно, твоей церковью всегда был Массимо. Когда его не стало, я отчетливо понял, что ты уйдешь. И я чувствую вину за собой.

Бруно взял руку папы и почтительно поцеловал.

— Так решил я, — медленно проговорил он, — и так решил господь.

— Я буду молиться за тебя, — ответил папа и провел рукой по его волосам.