— Тогда подобные вещи считались постыдными.

— Не знаю… не знаю… наверное. Он хотел защитить ее. И всегда защищал.

Фрэнк задумался. Он вздрогнул, услышав слова бабушки:

— Никогда себе не прощу. Мне следовало еще тогда пожаловаться на Дики. А я убежала и оставила ее.

— Но что ты могла сделать, бабушка? Скорее всего с тобой случилось бы то же самое.

— Я постоянно твердила себе это, но все равно не могу забыть.

Пока они беседовали, Юэн подошел и стал перелистывать страницы альбома.

— Знаете, Фрэнк, думаю, именно кибитка вашей ма стоит у меня на лугу. Я сказал, что это совпадение, но, Джуд, сравните рисунки. Здесь должна быть резьба и отколотый кусочек, видите?

— Откуда у вас кибитка? — спросил Фрэнк.

— Она не моя. Взял у кузена. У него ферма на побережье Шерингема, и он нашел ее в одном из сараев. Полагаете, семья вашей матери осела и перестала кочевать?

— Не знаю, — пожал плечами Фрэнк. — Хотя попробую выяснить. Наверное, можно посмотреть в Интернете.

— Совершенно другая история, — улыбнулась Джуд.

Юэн довольно кивнул.

Роберт и Алексия устроили большой фуршет с чаем в сырой старой столовой.

— Не знаю, как вас отблагодарить, — прошептала Джуд. — Это так важно для бабушки!

Бабушка правила бал на одном конце стола. Фрэнк и Шанталь расспрашивали ее о детстве в здешнем поместье. А она допытывалась о переменах в коттедже, где когда-то росла.

— Что вы, у нас давно не было так весело, — заверила Алексия, поскорее убирая остаток пиццы от голодного взгляда собаки. — Думаю, это наша первая вечеринка, если не считать дня рождения близнецов, конечно.

— Ты права. Сегодня мы отпраздновали то, что можно назвать наследием Уикемов. Джуд, вы проделали невероятную работу, раскрыв столь интересный эпизод из нашего прошлого, — заметил Роберт.

— В истории еще имеются белые пятна, но я сделаю все возможное, чтобы их заполнить. И тогда закончу статью.