Делани сонно улыбнулась.

— Вообще-то, меня прозвали Скалой.

Гибралтарской. Всегда на месте. Всегда на страже. Двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, триста шестьдесят пять дней в году.

Рубашка Кайла, пахнувшая дождем, была влажной под ее щекой, и сквозь ткань Делани чувствовала тепло его кожи.

— Что собираешься делать по возвращении в Сакраменто?

— Найду новую работу. Я ведь так и не вернулась в школу после весенних каникул. Мне, наверное, уже нашли замену. Позабочусь о Лорен.

— Взгляни на вещи трезво, и поймешь, что этому не бывать, — проворчал Кайл у ее макушки. Его голос был таким же усталым, какой Делани себя чувствовала.

— Почему нет?

— Слушай, этот разговор лучше отложить до тех пор, пока не найдем…

— Почему нет?

Кайл помедлил.

— Если Лорен жива и если она все еще на горе — два больших если, — то, по всей вероятности, уже пристрастилась к зелью, на которое ее подсадила Изабелла. Не в твоих силах помочь наркоманке. Как бы тебе этого ни хотелось.

Кайл подтянул Делани выше и покрепче обнял.

Их окутала ночь. Капли вновь зарядившего дождя глухо стучали по брезенту.

Делани попыталась расслабиться.

— Где бы твоя сестра ни была, мы ее найдем. Я знаю очень хорошую лечебницу, где ее обеспечат всем, что ей может понадобиться, после того как мы ее выручим.

— Она не умерла.

— Если она хотя бы наполовину такая же упрямая, как ты, то даю голову на отсечение, что так и есть.