Томас Колфакс решил выждать. Он был уверен, что найдет способ, как избавиться от нее.

Дженнифер знала о его отношении к ней. Она заняла его место, и его гордость никогда не позволит тронуть ее, но если ненависть пересилит верность...

Майкл повернулся к Дженнифер:

– Ты слышала когда-нибудь об Адаме Уорнере?

У Дженнифер чуть не остановилось сердце. У нее перехватило дыхание. Майкл смотрел на Дженнифер, ожидая ответа.

– Ты... Ты имеешь в виду сенатора? – наконец выговорила она.

– Ну. Надо прижать к ногтю этого сукина сына.

Дженнифер почувствовала, как кровь отлила от ее лица.

– Почему, Майкл?

– Он сорвал нам всю операцию. Из-за него мексиканское правительство закрывает фабрики, принадлежащие нашим друзьям. Все разваливается на части. Мы займемся этим ублюдком. Он должен исчезнуть.

Дженнифер лихорадочно соображала.

– Если ты тронешь сенатора Уорнера, – сказала она, тщательно подбирая слова, – ты подпишешь себе смертный приговор.

– Я не позволю...

– Послушай, Майкл. Если ты избавишься от него, его место займут десять других человек, сто. Все газеты ополчатся на тебя. Расследование, которое проводится сейчас, покажется цветочками по сравнению с тем, что начнется, если с сенатором Уорнером что-нибудь произойдет.

– Пока все происходит только с нами, – раздраженно сказал Майкл.

Дженнифер решила изменить свой тон:

– Майкл, подумай хорошенько. И раньше были такие расследования. И долго они продолжались? Стоит сенатору сделать доклад о результатах деятельности комиссии, как через пять минут ему поручают какое-нибудь другое расследование, а о первом все благополучно забывают. Закрывшиеся фабрики снова откроются, и дела пойдут по-прежнему. В этом случае ты не пострадаешь. Но стоит только тебе сделать неверный шаг, и неприятностей не оберешься.

– Я не согласен, – сказал Томас Колфакс. – По моему мнению...

– Никто не спрашивает твоего мнения, – рявкнул Майкл Моретти.

Томас Колфакс дернулся, как будто его ударили. Майкл не обратил на это внимания. Колфакс повернулся к Антонио Гранелли, надеясь найти у него поддержку, но старик спал.