– Папочка! – Слабеющий шепот сильнее голоса в голове.

– Прочь пошел! Обратно в могилу! – Руки разжимаются с огромным трудом, непослушные пальцы немеют от напряжения. – Я не позволяю!

«Пожалеешь… Кровавыми слезами умоешься… Не до тебя, так до детей твоих доберусь, у меня есть еще время. Много времени…»

Снова толчок, и вот он лежит, скрючившись, на припорошенной пеплом земле, плачет, как ребенок, а головы касаются ласковые пальчики Анютки, и в ушах колокольчиком звенит ее голосок:

– Не плачь, папочка. Смотри, какие красивые камешки. Можно я их с собой возьму?..

Туча

Туча

Кричать и ругаться не было смысла. Да Туча и не умел кричать. Особенно на женщину, особенно на любимую женщину.

– Ангелина, открой, пожалуйста, дверь, – попросил он в который уже раз и устало опустился на верхнюю ступеньку лестницы. – Слышишь меня?

Он знал, она никуда не ушла, притаилась с той стороны двери, слушает его и молчит. На душе с каждой минутой становилось все неспокойнее. Время близилось к полуночи. Туча не чувствовал угрозы для себя лично, но интуиция, которая почти никогда его не подводила, нашептывала, что нужно срочно что-то предпринять, нужно спешить. Если бы в погребе было чуть больше места, он бы попытался высадить дверь, но сейчас не разбежишься.

– Ангелина, я знаю, ты здесь. – Туча потер ноющее колено. – Если не хочешь открыть дверь, хотя бы объясни за что.

– Ты выйдешь отсюда утром, Степа. – В ее голосе слышались слезы. – Честное слово.

– Почему не сейчас? Почему только утром?

– Степочка, я не могу. – Ангелина всхлипнула. – Так нужно.