В комнате вновь повисло молчание. Обхватив себя руками, Бель опустила голову. Сегодня он сказал больше, чем когда-либо. Узнавать подробности его жизни было тяжело и в некоторой степени больно, но с другой стороны, она была рада, что он хоть что-то ей рассказал.

― Во что ты встрял, Кристофер? Что у тебя случилось? Почему мне говорят, что с тобой нельзя общаться?

Подойдя к ней ближе, он заметил, как она отступает от него.

― К тебе кто-то приходил?

Она покачала головой.

― Это случилось в больнице. Я не знаю этого человека, но он что-то хотел выяснить, однако я ничего не знала. Он сказал, что ты не тот, за кого себя выдаешь.

― Тебе лучше ничего не знать.

― Ты говорил, что причинил боль отцу, и это повлекло… ― прищурилась Бель. ― Это все из-за отца? Ты что-то узнал?

Он отвернулся.

― Не хочешь, не говори. Это не мое дело… Но если ты столкнулся с опасными людьми, быть может, надо оставить это дело. Для твоей же безопасности и безопасности близких.

― Если ты ничего не знаешь, лучше молчи. Это мое лично дело.

― Конечно. Всегда ты. Только ты. Больше никто, ― яростно проговорила Бель.

― Где та Бель, которая всегда готова была понять, простить и принять? Где моя Бель?

Она молчала.

― Ты изменилась, стала более жесткой… Как так?

― Мы меняемся под влиянием людей, которых встречаем, и порой настолько, что сами себя не узнаем.

― В любом случае, я хотел объясниться. Тот разговор в больнице… Он был вынужденный. Я должен был уехать, ради твоего блага, не подходить к тебе, не смотреть в твою сторону, ведь сейчас я начал вести свою собственную войну. Но… Я эгоист, Бель. Большой эгоист, я не могу обойтись без тебя.

Он сделал ещё шаг, она отступила на два.

― Если я была бы тебе нужна, то ты бы все мне рассказал. Но… Ты решил поступить проще всего. Уйти.

― Я думал, что справлюсь. Что через месяц приеду, и все пройдет. Но ты у меня застряла прямо тут, ― указал он на сердце.