«Ли Тэр»! Эллина чуть в обморок не упала. Ноги подкосились, и герцогу пришлось придержать её за талию.

— Или всё же наследственное? — размышлял вслух регент, всё ещё страхуя гоэту от возможного падения. — Посмотрим. Если не выйдете замуж, так и быть. Редко видишь в глазах столько искренней благодарности. А теперь вы проводите меня до спальни господина ли Брагоньера и обождёте в гостиной. Может, вы понадобитесь, а если нет, мы с вами попьём чаю. Вы ведь не откажетесь?

Эллина мотнула головой и, спохватившись, рассыпалась в словах благодарности. Вышло неумело и сумбурно, только вызвало раздражение герцога. Он быстро утомился и нетерпеливо попросил удалиться.

В гостиной уже сидела леди ли Брагоньер. И не одна — со свитскими. Появление Эллины в простеньком домашнем платье, без намёка на траур по усопшему монарху, да ещё и растрёпанной вызвало недовольный шепоток. Гоэта в нерешительности остановилась, не зная, где сесть или встать. В итоге примостилась на уголке дивана. Леди ли Брагоньер кашлянула, не желая показаться невежливой, намекая, Эллине здесь не место. Гоэта сделала вид, будто ничего не поняла.

Сидеть практически в изоляции пришлось долго: герцог и Брагоньер не спешили уладить дела.

Регент замер на пороге, рассматривая спальню. Взгляд нарочито не спешил остановиться на соэре. Тот же пристально следил за герцогом. От напряжения у него побелели губы. Наконец герцог обернулся и кивнул соэру.

— Рад видеть вас в добром здравии, баронет.

Оба знали, что регент лжёт. Герцог даже не пытался придать голосу теплоту или убрать с лица выражение безразличия.

Регент подошёл к окну и проверил, не подслушивает ли кто. Затем с тем же невозмутимым спокойствием распахнул дверь. Убедившись, что никто не станет третьим участником беседы, герцог довольно хмыкнул и уселся в кресло, где совсем недавно сидела Эллина. Брагоньер заёрзал, силясь сесть, но с досадливым вздохом сдался, оставшись полулежать на подушках. В свежей рубашке, причёсанный, он выглядел представительно, насколько только может быть больной. Даже попросил надушить себя одеколоном.

— Выжили, значит, — задумчиво повторил герцог. — Боги вас любят, господин инквизитор, на вашем месте, я бы щедро одарил местные храмы Дагора и Сораты.

— Благодарю, я так и поступлю, — сухо ответил соэр. Он исподлобья глянул на регента, но удержался от резкого замечания, всего лишь колко добавил: — Разумеется, если вы мне позволите, ваша светлость.

— Почему нет, — пожал плечами регент и откинулся на спинку кресла, заложив ногу за ногу. — Всё в ваших руках, баронет. Ещё женитесь на своей любовнице, благо теперь вам ничего не мешает: госпожа ли Тэр отныне дворянка.