Но с Динни и Генри все было иначе. Мы поднялись к кургану, чтобы запустить модели самолетов, которые все утро мастерили из плотной оберточной бумаги и палочек от леденцов. Нам нужно было место для разбега – хорошая стартовая позиция и восходящий поток воздуха, как выразился Динни. Мередит, по своему обыкновению, враждовала с деревенскими. Она запретила фермерам-арендаторам в поместье нанимать на работу сезонных рабочих и, таким образом, оставила фермеров без необходимой помощи, а Динсдейлов – без летней работы, на которую те рассчитывали. Именно этого она, конечно, и добивалась, хотя теперь я уже не так в этом уверена. Она ведь не могла не понимать, что в конце концов вынуждена будет уступить. Думаю, она просто хотела напомнить им, что она все еще здесь и ненавидит их. В дом все время кто-то приходил для переговоров, вспыхивали скандалы, а мы слышали большую часть происходящего. Как и Генри, разумеется. Карабкаясь за нами к кургану, он был вооружен этими знаниями.

– А ты что здесь делаешь? Разве ты не должен бежать просить милостыню? Вся ваша семейка скоро будет побираться или, еще лучше, воровать, – начал он с ходу, глумливо поглядывая на Динни. – А иначе вам не на что будет купить еды. Никаких шансов, если будете по-прежнему околачиваться в этих местах.

– Заткнись, Генри! Иди отсюда! – скомандовала Бет, но он только скривил губу.

– Сама заткнись! Нечего мне указывать, что делать! Я вот скажу бабушке, что ты водишься с погаными бродягами!

– И говори! Мне до этого нет дела! – выкрикнула Бет. Она выпрямилась, вытянулась и дрожала, как натянутая тетива.

– А лучше бы было дело – будешь с ними водиться, сама скоро можешь стать грязной бродяжкой. Да от тебя уже воняет, как от них. И мозгов у тебя кот наплакал, так что с тебя станется… – Генри тяжело дышал после подъема на крутой склон, шея от злости пошла красными пятнами.

Динни буравил его глазами с такой ненавистью, что мне стало страшно. Охваченная тревогой и отчаянием, я подбросила в воздух свой самолетик.

– Смотрите! Смотрите, как далеко полетел! – закричала я, подпрыгивая. Но ни один из них не повернул головы.

– А с тобой что такое? Ты что, говорить еще не научился? Слишком тупой? – издевался Генри над Динни. Тот смотрел на него, стиснув зубы, но не произнес ни слова. Его молчание было вызовом, и Генри снова бросился в атаку. – А я, кстати, только что видел твою мать. Она рылась в помойке, искала что-нибудь вам на ужин.

Динни молча бросился на него. Так стремительно, что я не сразу поняла, заметила движение, только когда он столкнулся с Генри, – и они, сцепившись, покатились по склону вниз.