спелые вишни. Пульсирующие волны нарастали внизу

живота Кати. Она ощущала восставшую горячую плоть

Джино, а он, не отрывая губ от ее груди, стянул с нее

одежду, повалил на кровать. Катя стала смело ласкать его.

Он вздрогнул и застонал от наслаждения: «Катя, любовь

моя, ласточка, ягодка сладенькая моя», а губы его жадно и

неистово целовали ее нежное тело. Когда Катя очутилась

сверху, она покрыла поцелуями щеки, глаза, губы люби-

мого и скользнула вниз, целуя его тело. Она села верхом,

и они задвигались в едином ритме. Это был ритм жизни,

ритм радости и счастья, ритм любви.

– Любимый мой! – стонала Катя.

– Любовь моя! – вторил Джино.

Когда они, вспотевшие и счастливые, лежали, тесно

обнявшись, Джино сказал:

– На этой кровати мне еще слаще, видно, мои пред-

ки любили друг друга, и эта любовь до сих пор здесь ви-

тает.

Стояли последние жаркие деньки, и Катя, накормив

старого графа обедом и уложив его отдыхать, пошла ис-