И я оказалась права, как и Колт был прав вчера ночью. Мы не можем перевести стрелки часов назад, вернуться и что-либо изменить. Впереди у нас жизнь, и нужно сосредоточиться на ней.

Я только обмакнула кусок хлеба в яйцо и положила его на сковородку, когда в кухню вошёл Колт.

Он не направился к кофеварке. Вместо этого он подошёл прямо ко мне, положил ладонь мне на бедро и поцеловал в шею.

— Французский тост? — удивленно спросил он, подняв голову.

— Французский тост с начинкой, — поправила я.

— Ты готовишь так каждое утро?

— Нет, — ответила я, — только когда испытаю три оргазма не с собственной рукой.

Он рассмеялся, обвил рукой мою талию и притянул меня спиной к своему высокому телу.

Я положила ещё один кусок хлеба рядом с первым и улыбнулась, но не засмеялась с ним за компанию. Если бы я засмеялась, то не могла бы слушать его смех, сосредоточившись на ощущении его прижатого к моему тела, вздрагивающего от веселья.

Я без необходимости гоняла хлеб по сковородке, когда Колт перестал смеяться и крепче прижал меня к себе.

— А такое часто случается? — спросил он, в его голосе ещё слышался юмор, но присутствовала толика любопытства и ещё, определённо, напряжение.

Ему не следовало спрашивать, мужчины не должны задавать такие вопросы. И всё же, меня долго не было, и хотя мы больше не жили прошлым, это не значит, что нам нечего было навёрстывать.

— Хм-м, дай подумать. — Я продолжала гонять хлеб по сковородке. — Такого не случалось ни разу. Огромный полный ноль.

Его рука крепче сжала мою талию, и я изогнула шею, чтобы взглянуть на него.

Он поднял брови:

— Серьёзно?

Я постаралась не сердиться. Он с успехом умудрился одновременно оскорбить меня и выглядеть самодовольным.

— Серьёзно, — ответила я. — Во-первых, не так уж много парней, которым я давала шанс. Во-вторых, тем, которым давала, не хватало либо таланта, либо выносливости.

— Надо лучше выбирать, малыш, — усмехнулся он.

— В итоге я всё сделала правильно.