Однако мне хотелось поговорить. Я хотела спросить его, учитывая, что он был очень похож на Колта, как мне следует действовать в ситуации, которая мне предстояла. Мне хотелось совета, как вернуть Колта, зная, что он использовал то время, которое я проспала из-за лекарства, чтобы выстроить между нами стену. Но я не думала, что у Ала были нужные мне ответы.

Здесь я осталась сама по себе.

Ал остановился перед домом Салли, и я успела только захлопнуть дверь машины, как Салли уже вышел и преодолел половину подъездной дорожки. За прозрачной дверью показалась Лорейн.

— Феб, солнышко, думаю. это не самая хорошая идея, — сказал Салли, подходя ко мне с поднятыми руками.

Я прошла мимо него. Салли хороший человек. Он не станет делать того, что нужно, чтобы остановить меня.

Я знала, что моим препятствием будет Лорейн. Если она не захочет, чтобы я находилась в её доме, чтобы находилась рядом с Колтом, она сможет меня остановить.

Подойдя к дому, я задержала дыхание.

Лорейн взялась за ручку, распахнула дверь, отодвинулась и придержала дверь для меня.

— Спасибо, — прошептала я, проскользнув мимо неё. К горлу подступили слёзы.

— Сотвори там чудо, солнышко, — прошептала она в ответ. Я сглотнула и вошла.

Колт сидел на диване в центре гостиной, опираясь локтями на колени и держа в одной руке стакан виски, не разбавленного ничем, даже льдом. На журнальном столике перед ним стояла почти пустая бутылка. Он не двинулся с места, только поднял на меня глаза.

Салли пил пиво и иногда, если был в настроении, заказывал рюмку односолодового виски. Лорейн не пила совсем. Когда она приходила в «Джек и Джеки», то заказывала клубничный дайкири, что слегка раздражало, потому что этот коктейль муторно делать. Тем не менее после него она быстро пьянела, а выпившая Лорейн была такой забавной, что стоило потрудиться и сделать ей дайкири.

Эта бутылка «Джека Дэниэлса» стояла у них дома на случай прихода Колта. Я не могла понять, сколько он выпил, потому что он не шевелился и не говорил. Так что, несмотря на годы практики общения с пьяными людьми, я не знала, в какой стадии опьянения он находился.

Единственное, что я знала: Колт никогда не пил чистый бурбон. Я знала, что он никогда не пил водку, потому что её пили оба его родителя, и он никогда не пил неразбавленный виски. Обычно он разбавлял его колой, иногда водой или льдом. Это была попытка доказать себе, что он не такой, как его родители, которые пили алкоголь чистым и часто. Колт, пьющий неразбавленный виски, это не к добру.

Колт, который не двигается и не говорит ни слова, ещё хуже.