Дэрил сидел в тюрьме дважды, и оба раза за тяжкие телесные. Он так часто посещал занятия по управлению гневом, что в честь него можно было назвать программу. Однако во второй раз ему попался консультант, с которым ему нравилось беседовать, которому он смог довериться и выговориться. Не всё, но достаточно, чтобы научиться владеть собой.

Может, Дэрил и не был сильно умным, но это не значит, что он не разбирался в людях. Этому можно научиться, если внимательно приглядываться. Этому учишься в тюрьме, если хочешь остаться здоровым. И этому учишься в баре, если хочешь пресекать драки прежде, чем они начнутся. Поэтому у Дэрила было много опыта.

Дэрил также был не настолько глуп, чтобы не понимать, что мы с Морри миримся со многими его ошибками. С другой стороны, мы с Морри были достаточно умны, чтобы понимать, что бывший заключённый, два раза сидевший в тюрьме, как всем известно, за причинение телесных повреждений, с телосложением бульдога и верностью немецкой овчарки станет отличным барменом. Мало кто из тех, кто знал Дэрила, стал бы с ним связываться. И если возникнет необходимость, то, несмотря на семью, он всерьёз готов был отдать жизнь за маму, папу, Морри или меня.

Я занялась своими делами, но продолжала присматривать за Дэрилом.

Долго ждать не пришлось. Когда Стью и Аарон расплатились, Стью посмотрел на меня, а потом метнул взгляд на Колта. И снова на меня. Не задерживаясь, он направился к Колту, и я сразу поняла: он пришёл именно потому, что услышал о нас с Колтом.

Аарон, наоборот, заколебался, как и следовало. Я увидела, что до него дошли намерения Стью и он зашептал что-то ему на ухо. Но Стью с решимостью на лице смотрел только на Колта, и я поняла, что он ищет неприятностей.

Колт тоже не отрывал глаз от Стью, и на его лице застыла такая же решимость, так что я поняла, что он готов обеспечить Стью эти неприятности.

Я почувствовала, как весь бар замер, наблюдая за ними и предвкушая разборки.

Стью подошёл к концу стойки, где сидел Колт, и встал рядом с ним. Он только успел опустить локоть на стойку и повернуть голову к Колту, как тот взревел:

— Фебрари!

Это был именно рёв, громкий, разнесшийся по всему бару.

Я была удивлена. Колт не относился к мужчинам, которые повышали голос. Если ему надо было обратить на что-то внимание, он делал это спокойно. Более того, и по собственному опыту, и по его отношениям с Мелани, хотя мне было больно все эти годы видеть их вместе, я знала, что он нежен со своими женщинами. Он может поддразнивать и даже бесить, и у него определённо вспыльчивый характер. Он может повысить голос, если будет раздражён, но в его тоне никогда не было угрозы, какую я слышала от Пита, когда его нрав начинал выходить из-под контроля. И я узнала, наблюдая Колта с Сьюзи и испытав это на себе, что он может играть нечестно, но реветь... это не в его стиле.