Она отпустила его руку, отстранилась и снова усмехнулась, думая, что разгадала его блеф.

— Переживу.

Колт покачал головой, но улыбнулся, также отстранившись:

— Нет, Моника, если ты опубликуешь то, что у тебя есть, то будешь пинать себя следующие сорок лет.

Она дёрнула головой и приоткрыла рот, прежде чем выдала себя.

— Мы же говорим не про «Стар», да?

Колт знал, что скоро город заполонят журналисты. Это дерьмо станет крупной сенсацией на всю страну, и Моника не ошиблась — эта история достойна книги, и, возможно, какой-нибудь большой режиссёр даже сделает по ней фильм. Если этому всё равно суждено случиться, то с тем же успехом автором может стать жительница их собственного города, но всё равно у Колта не было ни малейшего желания вручать ей себя и Феб. И учитывая, что она нажила много врагов в этом городе, людям будет всё равно, что Моника одна из них. Они расскажут кому угодно всё, что знают про Феб и Колта, прежде чем станут разговаривать с Моникой. Она сама себя подставила.

Поэтому Колт подавил улыбку и сказал:

— Туры в поддержку книги.

На её лице отразилась алчность, и её усмешка превратилась в улыбку.

— Эксклюзивный материал? — уточнила она.

— Я поговорю с Салли.

И он поговорит, и, может быть, Салли даст ей эксклюзив, если будет великодушен, в чём Колт сомневался. Колт не собирался спрашивать федералов. Они могут поделиться, а могут и нет. У них свои планы и свои сделки, он не собирался вручать их Монике.

К счастью, она не подумала развить успех.

— Я буду ждать подтверждающего звонка от тебя, — сказала она.

— Не жди. Я не позвоню. Это вопрос доверия, или мы ни к чему не придём.

Салли может её прокатить, Колт знал, и он был не против, поскольку и сам собирался так поступить.

— Думаешь, я уйду с этим? — спросила она.

— Жизнь — это риск, говорю тебе, этот случай стоит риска.

Она пристально смотрела на него, дольше, чем ему нравилось, но Колт выдержал. Потом она вцепилась в его руку ещё раз, после чего развернулась и ушла.