Затем, войдя в номер, вынул из пакета что-то пушистое и развернул. Боже мой, обалдеть! В его изящных, ухоженных, наманикюренных руках под лучами светильников заблестела, заискрилась… соболиная шубка! По чуть темному оттенку шелковистой поверхности я поняла, что соболь этот Баргузинский – фактически самый дорогой в мире мех. В неизбалованной Германии в одном известном меховом магазине соболиная шубка в пол, правда, не из Баргузинца, стоила… сто тысяч евро! А сколько же стоит эта прелесть? Я растерялась.

– Это… что… мне?!

– А что, здэс есть другая баба? – недовольно произнес Таирович.

Вот гад, обязательно надо испортить кашу дегтем! Что стоило сказать: «А что, здесь есть другая девушка, леди, дама, сударыня, женщина, в конце концов, бабушка», нет, нужно обязательно нахамить: «Баба!»

– Чё застыла, как памятник? – продолжал грубить олигарх. – Бистро надэвай! Или в одном платье собираэшься ехать?!

Какой проницательный дяденька! А я ведь, действительно, собиралась.

– Это напрокат? – спросила я сухо, надевая манто.

Кавказец возмутился.

– Ни одной нормалной умной бабы еще нэ встрэчал! – сказал он с горечью. – Слюшай сюда, жэнщина, Магомэт Таирович никогда нэ дает вэщи напрокат! Он всэгда дэлает толко подарки! Запомни это раз и навсэгда, – и он слегка стукнул ребром ладони о стол.

Ничего себе подарок! А чем расплатиться потребует? Если телом, учитывая национальные особенности его характера, даже и не собираюсь, пусть хоть эта операция и вовсе не состоится, пусть, в конце концов, провалится! А что Леве скажу? Он, вообще-то, хоть и старый, но довольно ревнивый хрыч, и уж точно никогда не поверит, что такой подарок был сделан без «алаверды». Ладно, как-нибудь выкручусь.

Через пятнадцать минут мы двинулись в путь. Наш общий спонсор приехал сегодня на роскошном «Мерседесе» чудесного синего цвета, но редчайшего оттенка ультрамарин. Такой необыкновенный оттенок, даже на родине этих автомобилей, в Германии, я видела только один раз.

Магомет сам сел за руль, и мы тронулись. Где-то через час заехали на парковку возле искрящегося разноцветными огнями увеселительного заведения, на фасаде которого огромными светящимися буквами заманчиво сверкало «Ренессанс». Расторопный швейцар, увидев хозяина жизни, даже снял свой головной убор и, низко поклонившись, открыл перед нами массивную, хотя и стеклянную, дверь. Я заметила, как мой спутник, не спеша, сунул ему в руку деньги, как это делал незабвенный Френчи с таможенниками в Аккре. Признаться, швейцаров за границей я видела только в пятизвездочных отелях, а не ресторанах.