— Это лучше, чем даже на фасад не решиться.
Эти слова ужасно ранят, и пока я прихожу в себя, он хватает меня за руку и зажимает в кулаке ключи от моей квартиры и идет к машине. А когда садится в нее — первым делом закрывает замок, будто я начну вытаскивать малышей, точно котят, силой. Лайонел проверяет, все ли пристегнуты. Но Марион и Кики кричат и тянут руки ко мне, а Джулиан… Джулиан смотрит с такой грустью и болью, что, чувствую, именно сейчас может сломаться. Это двукратная потеря. И для них, и для меня. Они все стучат в окно, машут. Как Лайонелу удается при таком раскладе спокойно тронуться с места?! Что я здесь делаю, какого хрена я стою?! И я бросаюсь за ними, я бегу на пределе возможностей, по перекресткам, не обращая внимания на трафик, уже давно потеряв из виду семейный универсал Лайонела, пока не падаю на колени, сраженная резью в легких, а еще головокружением и тошнотой из-за омерзительного похмелья.
Я пробежала не так много. Если бы не чертова текила, я бы точно оказалась сильнее и быстрее, а теперь сижу на тротуаре, окруженная оборачивающимся людьми. Внезапный приступ тошноты заставляет меня схватиться за урну и вывернуть туда содержимое желудка, теперь на меня смотрят с отвращением. Обнимающая урну девица с грязными волосами в помятой одежде. Отличная иллюстрация одиночества…
Обратно, до дома, я добираюсь целый час, потому что мне ужасно плохо, не только физически. Оказавшись в своей обманчиво приглашающей, но такой пустой квартирке, я чищу зубы три раза и заползаю в кровать, чтобы заснуть.