— С нас сняли обвинения, — объявляю как можно радостнее, все еще потирая поясницу.

— Да? Здорово, — пожимает папа плечами. Он определенно доволен, но совсем не так, как я ожидала.

— Ты не понял. Вы теперь можете вернуться в Штаты!

— А зачем, Джо? — удивляется отец, откровенно шокируя свое чадо. — Работы для меня там больше нет, а здесь дела идут прекрасно, плюс рядышком, наконец, наша девочка, счастливая, влюбленная. Внуками, надеемся, порадует. — Эти заявления будто с ног на голову весь мой мир переворачивают… а как же Штаты? Разве папе и маме не полагается любить место, где они прожили большую часть жизни? — Ну что ты все на пороге топчешься? Давай проходи.

— Ханна здесь? — выскакивает из спальни мама. Одета она в халат, волосы растрепаны, а на щеке след от подушки.

— Зои, нас помиловали, представляешь? — улыбается папа.

— Чудесно-то как, Джон. Пойдемте завтракать. Я сейчас вафли испеку.

Боже, если даже Брюс скажет, что ему в Австралии чудесно живется, я сойду с ума.

Обещаю! Неужели единственным человеком, который переживал по поводу сложившейся ситуации, была я одна? Или так редко общалась с родными, что не заметила, насколько хорошо им в Австралии? В моей голове когда-то отложилось, что Сидней им не по нраву, но, видимо, Ньюкасл — совсем другое дело, и единственный человек, застрявший в прошлом — именно ваш покорный слуга.

Завтрак мы с мамой готовим праздничный, в конце концов повод имеется, и я даже стараюсь быть милой с Брюсом, который — гип-гип — свалит, наконец, в Штаты, и не будет как бельмо на глазу, но червячок грызет, не дает покоя. Что случилось с Лайонелом? Терпения хватает ровно до восьми утра, а потом я вскакиваю с места и чуть не бегом бросаюсь выяснять причину, по которой до меня так настойчиво пытались достучаться.

Войти в дом Керри, зная, что ее больше нет, очень тяжело. Это место теперь напоминает храм, хотя раньше было совсем иным. Воспоминания, связанные с гнездышком семьи Прескотт, были наполнены теплом и светом, несмотря на темные для меня времена, а теперь по сравнению с ним даже наш с Шоном огромный пустоватый особняк кажется эталоном уюта.

Лайонел, открывает мгновенно. Будний день, ожидала его увидеть в деловом костюме, готового выходить на работу, но он в домашней одежде, и сердце сжимается от недобрых предчувствий. Надо срочно искать катастрофу!

— Что-то с детьми? — вместо приветствия спрашиваю я и, оттолкнув его, влетаю в дом. — Джулиан! — кричу.

— Доброе утро, Джо. Я бы пригласил тебя пройти, но, боюсь, это уже неактуально, — шутит, однако, хозяин.