– За железнодорожным переездом есть слепой поворот и развилка в лесополосу, – ровным голосом отозвалась Вронская.

– Но… откуда вам это стало известно? Какой дорогой его повезут, во сколько?

Губы старухи скривила хитрая лисья усмешка.

– Не только у Татарина везде есть свои люди. Я тоже не сидела сложа руки все эти дни.

– Вы кого-то подкупили? – прищурилась я. – Или заслали?

– Меньше знаете, крепче спите, Анита. Давайте остановимся на этом. Вам достаточно знать, что водитель свернет на эту развилку, а там его будут ждать наши люди.

Я нервно усмехнулась.

– А если бы я не приехала сегодня в банк? Не позвонила бы вам? Вы бы все равно устроили Максиму побег?

Она отрицательно покачала головой.

– Нет. Это все ради вас, как вы не понимаете? Максиму нужна свобода, только если вы разделите ее с ним. Но я все же должна предупредить вас, Анита. Это нарушение закона. Если нас поймают – накажут. Я, конечно, подстраховалась и все продумала, но… вы очень рискуете. Поэтому если откажетесь, я сейчас же разворачиваю машину и везу вас домой. Ничего не будет. Все отменится.

Я покусала губы. Как будто без пояснений Вронской не понимала, что все серьезно! Сердце пропустило один удар. Макс просил меня верить, а я все время только и делала, что колебалась между правдой и ложью, не зная, какую сторону выбрать. Хватит. Надоело.

– Раз уж фальшивые паспорта так вовремя нашлись, – я вздернула подбородок и стиснула похолодевшие пальцы, – значит, это моя судьба.

– Я знала, что вы так и скажете, – с довольным видом подвела итог старуха.

– Тоже умеете читать будущее? – не удержалась от подколки я.

– Нет, Анита. Просто давно живу на этом свете. Спорить я не стала и молча отвернулась к окну. Если Максу удастся совершить побег, мы ведь не сможем вернуться домой, продолжить прежние жизни. Это будут бесконечные скитания, неопределенность и риск. Но, черт возьми, никогда прежде мое сердце не колотилось так, как от каждой встречи с ним! Променять серые стены уютной и надежной квартиры на неизвестность – страшно. Но разве унылое существование до самой старости, без настоящей любви, мурашек по коже, секса, от которого кажется, что умираешь и воскресаешь вновь – это не страшно? Оставаться ходячей бесчувственной мумией – разве это не пугает?

Я улыбнулась своему отражению в стекле, и улыбка вышла по-настоящему безумной.

* * *

Засаду мы с Вронской устроили чуть поодаль от развилки. Адвокат, с мастерством бывалого водителя, загнала автомобиль задним ходом в кусты и заглушила мотор. С нашего места хорошо просматривался железнодорожный переезд со шлагбаумом, асфальтированное шоссе, изгибающееся поворотом за деревья. Вокруг не было заметно ни единой души.