– Чем все закончилось?

Боунс немного помолчал, словно у него свело челюсти, а потом, практически не разжимая их, произнес:

– Свадьбой.

Помолчав еще, он продолжал:

– Одного ее слова было достаточно, чтобы я сел надолго. Но она этого не сделала. Ей не нужны были ни мои деньги, ни мои извинения, никакие разбирательства, и ее покорность судьбе, отказ бунтовать и защищать себя – все это потрясло меня. Я словно увидел перед собой какого-то нереального персонажа из Библии, святого и всепрощающего до кончиков ногтей. Я просто не мог поверить, что такие люди существуют.

Я пришел к ней в больницу раз, потом второй, потом стал приходить каждый день. Мне нравилось смотреть на нее. Говорить с ней. Нравилось, как мы смотрелись вместе: этот ангел и я – черт, который только что выскочил из преисподней. Весь в татуировках с сатанинской символикой, в шрамах от бесконечных драк, с обритой налысо головой…

Я знал, что мы не пара, что она не может испытывать ко мне ничего, кроме лютой ненависти и отвращения. Я и не надеялся, что из этого союза может что-то выйти, но… Каждый найдет своего дьявола, если будет искать достаточно усердно.

Лилиан была на пять лет старше и заканчивала колледж. Родителей она не знала. Их с братом усыновила пара стариков-художников, которые умерли еще до нашего знакомства.

Мы редко с ней виделись, пока она доучивалась, но плотно переписывались. А как только ей вручили диплом, я не выдержал, приехал и забрал ее с собой. Мне бы хотелось закончить чем-то вроде «она сделала меня чище и лучше, а потом все жили долго и счастливо», но это не та сказка… Как, думаешь, все повернулось? Мне хватило полугода, чтобы сделать из ангела дьяволицу.

Она менялась постепенно, все шло словно само собой, но безусловно не без моего попустительства и одобрения. Сначала она просто сделала себе татуировку, потом еще одну, начала активно интересовалась всем, что касалось группы, потом в дело пошли алкоголь и наркотики – незаметно, по банке пива, по таблетке. И в один прекрасный день я проснулся и обнаружил возле себя живую копию меня самого – только в женском облике. И не могу сказать, что меня это разочаровало. Я хотел видеть рядом девушку, которая способна себя защитить, а не святошу, подставляющую щеки под удары…

Я безумно боялся, что произошедшее той ночью в трейлере может повториться. Не прикасался к тому, чего никогда не пробовал. Никогда не запирал комнаты, в которых мы оставались. Научил ее стрелять и всегда держал оружие возле кровати. Я бы скорее предпочел, чтобы меня застрелили, чем пережить подобное заново.