— Да. — Я наверно должна ненавидеть эту женщину. Но в моей душе, только восхищение и жалость.

— Светка, ты же сильная.

— Сейчас нет, — сказала Светка и улыбнулась сквозь слёзы. — Знаешь, Таня, мне не нужны её миллионы. Она глубоко несчастная женщина, совершившая мужественный поступок. Я откажусь.

— Светка, что с тобой случилось? На тебя так подействовал рассказ второй жены твоего мужа? Запомни: тебе не нужны, подумай о сыне. Не глупи! Одумайся! Этот поддонок, задолжал тебе огромную сумму, за моральный ущерб. Я понимаю, тебе жалко Веронику, и мне тоже. Такой шанс, выпадает не каждому, и тебе это прекрасно известно. Никто, слышишь, никто, не виноват в её болезни. Она сама по доброй воле, приняла это решение. Я уверена, будучи, она совсем здоровая, или имейся у неё хоть малейший шанс на выздоровление, вряд ли бы она от презентовала тебе своё состояние. А это значит, что у неё всё очень серьёзно, и деваться ей некуда. А, как хорошо, она с клиникой всё устроила?! Я надеюсь, от операции ты не собираешься отказываться?

— Мне до сих пор, ручку бывает трудно в руках держать, а ты говоришь об отказе. — Разумеется, нет. Вот, к примеру, сейчас, я совершенно не чувствую руку.

Я сморщила лоб, взяла кисть Светки и приподняла. Рука безжизненно упала на кровать, не задержавшись в воздухе даже пары секунд.

— Ну, а поднять голову можешь? — спросила я, чувствуя, как комок слёз подступает к горлу.

Светка изо всех сил попыталась поднять голову, но её будто припаяли к подушке.

— Нет, — прошептала она. — Я опять ничего не могу Танька. Я совершено ничего не чувствую. Я, наверное, больше никогда не смогу встать. Я безнадёжна.

— Так не бывает, — рыдала я, прижав её безжизненную руку к груди. — Вот поэтому Светка, ты должна полететь в Штаты, слышишь, ради Владьки! Там отличная клиника, ни чета нашим Российским. Я уверена, именно там, ты сделаешь первые шаги.