— Это не то.

— Я тебя не понимаю, малыш?

— Просто я привыкла, к тому что ты звонишь каждый вечер.

— Просто малыш, ты должна понимать, о том что в зоне вообще запрет на связь. А наше общение идёт вне закона и соответственно по возможности. У меня существуют свои дела и обязанности, на которые я не могу наплевать.

— Дела, в тюрьме?

— Именно, и ещё очень ответственные, о которых не говорят по телефону.

— Я не понимаю, что может быть важнее любимой женщины?

— Не скажи. Таня, давай мы обсудим всё когда я приеду, а сейчас всё идёт так, как карта ляжет.

Больше мы к этому разговору не возвращались. Я терпела все его выходки, а он наглел. В глубине души я верила в то что он меня любит, и всё его хамство списывала на нервные переживания перед выходом из тюрьмы. Время шло, но ничего не менялось в его странном отношении ко мне. Он постоянно просил подождать. То работа, которой завалили перед выходом, то какие-то дела. А ещё он постоянно контролировал мою жизнь: ревновал, устраивал скандал, когда я не брала трубку. Он не давал мне жить, заставляя подстраиваться под его характер. Я много раз говорила ему, о том что наши отношения зашли в тупик, и нам необходимо на время расстаться. Но он не хотел обсуждать эту тему. Убеждал, что любит только меня, а всё остальное это нервы и типичные проблемы перед освобождением. Когда мне было совсем тоскливо, я представляла, что ему тоже плохо точно так же, и это немного успокаивало. А затем вновь захватывала волна дикой обиды и я думала, что его чувства давно остыли, а планы по отношению меня изменились.

Хуже всего было то что я не могла ни с кем поделиться, и носила свою боль и сомнения, спрятав глубоко в душе. Порой мне казалось, агрессия Сергея, это всего лишь страх перед будущим, ведь он довольно длительное время был решён самого главного — свободы. А за столько лет в стране произошли значительные перемены. В последний месяц перед самым освобождением, наши разговоры напоминали уроки обществознания, куда частично входила политика, экономика и развитие бизнеса в стране.