- Когда я был в твоем возрасте, я тоже думал, что чем дальше я буду от своей семьи, тем меньшей опасности смогу их подвергнуть.

- И что же?

- Все наши суждения со временем меняются, - твердо сказал Чарльз. – Мы понимаем, что были не теми, не с теми и верили не тем.

- Отец…

- Я очень давно осознал, что жизнь всегда будет причинять нам невыносимую боль. Мы всегда будем чувствовать, как сжимается наше сердце, и будем заставлять сердца других людей сжиматься точно так же. Люди всегда будут делать друг другу больно. Рушить доверие. Убивать мечты. Перечеркивать прошлое. И это не изменится никогда, - он сделал небольшую паузу, а затем медленно повернулся к сыну, заглядывая ему прямо в глаза. – Но одно будет меняться постоянно, Алекс. Мы. Боль делает из нас тех, кем мы должны быть. Она заставляет понять, как мало времени нам отпущено и как ценны те мгновения, которые мы имеем.

Алекс отвел свои глаза, не сумев выдерживать такого давящего взгляда, каким мог смотреть только его отец. Только сам Кулак города.

- Я уже увидел в твоих глазах все, что хотел, - продолжал Чарльз, даже не думая смягчать свой тон. – И теперь, разглядев в них такие сильные чувства, я просто не понимаю, как у тебя хватило сил вычеркнуть её из своей жизни.

Он с болью прикрыл глаза, в который раз убеждаясь в том, что лишь один человек на свете мог заставить его так сильно сомневаться в собственном выборе, но все-таки не сдался.

- Она не заслуживает такой жизни.

- Какого черта ты решаешь за неё, Алекс?!