- Развлекались, – тут же прошептала она. – Получали удовольствие, причиняя маленькому

беззащитному существу невыносимую физическую боль. Вот этими самыми руками, - дрожа, но полна

решимости она подняла одну свою ладонь вверх, - он брал свой заточенный клинок и, пока она держала

свою связанную и рыдающую дочь, безжалостно резал им по коже, - Глаза Эбигейл остекленели, а

Дарен с ужасом осознал её слова. – Каждый гребаный день они издевались над ней… без наркоза, на

живую… рассекали холодным металлом… - голос Эбби сорвался, но решимость во взгляде никуда не

исчезла. – За что ей все это? Почему она так страдает? Ведь это не прекращается, Дарен, это не

проходит…

Он ощутил, как что-то внутри неожиданно ёкнуло. Пальцы непроизвольно сжались в кулаки, а гнев и

ненависть к этому ублюдку разрасталась в нем с каждой секундой всё сильнее. Он не понимал, какой

мразью нужно быть, чтобы причинять такие мучения маленькому невинному ребенку. Получать от

этого удовольствие и хотеть снова и снова… Дьявол, дай ему только найти этого подонка… дай

только найти…

- Ты нужна своей семье, - приложив усилие, сказал он, зная, что оставляет её вопросы без ответа. – В

баре несколько дней справятся и без тебя.

Эбби смотрела на него сквозь все еще не обсохшие слезы, и Дарен почувствовал, как мучительно её

полоснули его слова. Она ждала от него хоть какой-то поддержки. Хотя бы самой незначительной. Он

знал, что даже одного слова утешения ей было бы вполне достаточно, но, вместо того, чтобы успокоить, лишь позволил ей убедиться в его холодности и бессердечии. Он хотел бы обнять её и прижать к себе