- Он чувствует это здесь, - тихо ответила Элейн, прижав ладонь к области её сердца, - и то, что он

чувствует, пугает его. Дарен скорее умрет, чем поверит в то, что способен что-то к кому-то

испытывать. И в то, что кто-то может испытывать что-то к нему.

- Но почему… – На одном выдохе спросила она, ощущая, как закололо в том месте, от которого Элейн

не спеша убрала руку.

- Наш отец заставил его так думать, – в её взгляде тут же отразилась тупая боль, – мама умерла

слишком рано, так и не успев вселить в него надежду. Да, – продолжала она, видимо, не желая, чтобы

Эбби что-либо отвечала, – Дарен не умеет выражать своих чувств, порой даже делает или говорит то, от

чего мучается и сам. Но после того, через что ему пришлось пройти… стать другим - означало бы

окончательно погибнуть. Боль сломала его, но не сломила. А теперь ты, день ото дня, помогаешь его

душе вновь собираться по кусочкам… - Элейн уже шептала, в её глазах появились слезы, и она

неожиданно сжала руки Эбигейл сильнее, - что бы он ни говорил, что бы ни делал… ты - его якорь. Его

надежда на спасение.

- Аври, – внезапный стук в стекло заставил обеих девушек часто заморгать. Элейн на мгновение

отвернулась, чтобы смахнуть слезы прежде, чем Пол их заметит. – Отпусти уже Эбигейл отдохнуть. Вы

потом ещё с лихвой наболтаетесь.

- Аври? – Вопросительно подняла бровь Эбби, поворачиваясь к подруге. Та, к кому обращались эти

слова, слабо улыбнулась и покачала головой.