- Я хочу кое-что тебе показать, – тихо сказал он, сжимая её руку. Когда на этот раз он повел её в другой

конец поселения, она не проронила ни слова. Просто молча последовала за ним, покорно, всецело

вверяя свою жизнь и всю себя, и эта готовность отдавать, ничего не прося взамен, заставила его

почувствовать себя совершенно другим. Не человеком, который вынужден существовать, а человеком, внутри которого с каждой секундой всё сильнее разрасталось желание жить. Чувствовать. Мечтать.

Верить. Надеяться. Любить. И позволять кому-то испытывать то же.

Распахнув знакомые деревянные двери и, почувствовав запах свежего сена, Дарен не смог сдержаться и

на мгновение прикрыл глаза, чтобы в полной мере ощутить себя дома. Рядом с единственной в мире

душой, с которой у них была общая боль. Рядом с тем, кто был ему больше, чем просто другом. С тем, кто был частью его самого. Неотъемлемой, необходимой, как воздух, частью.

Знакомое фырканье и топот по дощатому полу, заставили его почувствовать знакомый трепет внутри.

Подведя Эбби к одному из денников22, Дарен открыл его и, когда такая родная и драгоценная ему

мордочка высунулась из проема, поднял руку вверх. От долгожданного прикосновения к теплой

бархатистой коже по телу мгновенно разлилось знакомое, успокаивающее тепло, которое он ни за что

не променял бы ни на какое другое.

- Это Ахига, – когда он представил коня, тот одобрительно зафыркал и снова мягко притопнул. – Мой

друг.

Не разжимая пальцев, другой рукой она заворожено, но осторожно потянулась к щеке мустанга. В её

движениях и во взгляде было столько уверенности, нежности и заботы, что Дарен даже не сомневался в

том, что почувствовав всё это, конь даст ей своё благословение.