Никто не появился. Она провела пальцем по краю стола Адама, и мысленно задалась вопросом: что он подумал о ней, какие заметки сделал о ней и ее семье? Считал ли он, что она действительно сходит с ума? Его блокноты с линованными листами были сложены стопкой на углу стола. Все, что ей нужно было сделать, это взять один из них и начать читать. Какой в этом вред? Если она всего лишь взглянет на заметки о себе, то в какую неприятность вляпается? В конце концов, это же ее жизнь, и она платит ему за помощь ей.

Закусив губу, она подняла один блокнот, но выронила его, словно он обжег ей пальцы, когда услышала шаги на лестнице. Быстро, стараясь производить как можно меньше шума, она кинулась к кушетке и только успела сесть на нее, как вошел Адам и включил свет. Он заметно вздрогнул, всем телом подавшись назад, когда заметил ее в углу своей кушетки.

- Кейтлин? – переведя взгляд на часы, удивился он. – Я и не представлял себе, что опаздываю.

- Вы не опаздывали. Я пришла раньше, а дверь была открыта, поэтому я решила присесть. – Она улыбнулась, понадеявшись, что не выглядит такой виноватой, какой себя чувствует. Все ее сомнения улетучились, стоило ей увидеть, как едва заметная улыбка коснулась его губ. Он выглядел таким искренним. Таким внимательным. – Надеюсь, что все в порядке.

- Конечно, так и есть. – Но его голос звучал не так тепло, как обычно. – Я просто выскочил на минутку за кофе. – Он поднял маленький коричневый пакет, затем открыл его и достал оттуда

банку растворимого кофе и заменитель сливок. Мужчина отнес электрический чайник в ванную и набрал в него воды, потом включил его в розетку. Пока вода нагревалась, он сел в свое кресло и потянулся за своим блокнотом. За верхним в стопке.

- Не хотите рассказать мне, что случилось с вашими сестрой и матерью? Вы казались очень расстроенной, когда звонили.

- Я и была расстроена. И сейчас тоже, - признала она, отказываясь отступать, прислушиваться к предупреждениям в своей голове. Сегодня. Она собиралась начать возрождать свою жизнь. Прямо сейчас. В этот конкретный момент. Кейтлин так сильно сжала кулаки, что почувствовала, как ногти впиваются в ладони.

Медленно разжимая пальцы, она начала с аварии ее сестры и последствий этого происшествия. Она объяснила отношения в семье: ярость Йена, хрупкость Бернеды, и вызывающую позицию Ханны. Она упомянула, что Люсиль была колючей, и что вся семья применяла к Кейтлин политику невмешательства.

- Словно они не только считают меня запутавшейся или слабоумной, - пояснила она, поднимаясь, потом подошла к окну и стала следить за тем, как ночь опускается на город, - но относятся ко мне так, будто я какое-то пугливое создание. И они боятся, что если кто-то сделает или скажет что-то неправильное, я могу окончательно сорваться с катушек и снова оказаться в психиатрической клинике.