ЧАСТЬ ВТОРАЯ

От поездки в отель отказалась.

Почти целые сутки не видела ни Клио, ни Тео. А затем и вовсе выпала из реальности, увлекшись долгими беседами с Майлзом. Этот молодой мужчина появился в особняке на третий день после разборок с арабами. Новый психолог и личный врач Клио. Слабость у грека к красивым мужикам, что ли? Главное, чтобы я это вслух не сказала при Кавьяре, иначе прибьет на месте за такое предположение. Что-что, а гетеросексуальностью он буквально дышал. Трудно было, глядя на грека, представить, что он «балуется мальчиками». Хотя уверена — не удивилась бы и такому повороту, потому как Клио любил всякого рода новшества. Так что бисексуальный Кавьяр, хотя и не понравился бы мне, но не впечатлил бы своими предпочтениями. О-о-ох… не туда понесло, совсем не туда.

Так вот Майлз, жутко обаятельный и милый мужчина, проводил со мной много времени, уверяя, что я нуждаюсь в психологической поддержке. В общем-то он был прав, однозначно. Хотелось поговорить с кем-то, кто не станет мне «впаривать» Кавьяра и распинаться на счет его достоинств. И этот человек нашелся, а поскольку греку было не до меня (ну ее в жопу — семейную жизнь), я уже в который раз устроилась на скамье в саду. Дожидаясь прихода Майлза, куталась в теплый вязанный кардиган и сжимала в руках чашку горячего какао. Этим утром шел дождь, поэтому вновь стало прохладнее. Меня это радовало. Очень уж хотелось вернуться в область умеренного климата, а эти восточные страны меня совсем вымотали…

Наконец послышались тихие шаги, сопровождаемые шорохом травы. Я оглянулась и улыбнулась подошедшему доку. Пришла пора сдружиться с новым человеком Кавьяра. Ага, сдружиться, потом заставить натерпеться моих поступков, а затем и его убьют…

Что-то пессимистично размышляю. Нехорошо это, не люблю плохие мысли в голову пускать раньше времени.

 — Привет, — поздоровался мужчина, — я кивнула, — и присел рядом. Огляделся по сторонам. — Хороший вечер, правда? Долго здесь не усидим, Лена. Скоро стемнеет.

— Да, знаю. — Вздохнула, потупив взгляд, и уставилась на рисунок на чашке. — Просто я… о Клио хотела поговорить. Мы беседовали об изнасиловании. Мне многое стало легче воспринимать, теперь не боюсь об этом думать. Может когда-нибудь совсем уйдет на задний план и забудется…

— К сожалению, нет, — честно заявил Майлз и мягко улыбнулся. — Ты не забудешь, но боль сотрется. Так всегда происходит. Нас лечит вовсе не время, Лена. Общество — это панацея от всех бед. Но одновременно с облегчением оно предусматривает полную откровенность. Либо ты создаешь себе определенный образ и живешь им, уверяя общество, что с тобой все хорошо и боль осталась в прошлом. Либо просто закрываешься внутри своего тесного мирка и строишь там замки, воюешь с воображаемыми врагами и получаешь за победу награды. Одиночество — это гибель для тех, кто не умеет впускать в свой круг новых людей. Никто от тебя не требует правды, просто будь откровенной. Лги в глаза, но обезоруживающе откровенно. Тогда все поверят, что ты забыла страдания и никто не ткнет в твою рану пальцем. Однако стоит только открыть свои истинные чувства, показать обществу степень своего отчаяния и тут же всему настанет конец. Нельзя признаваться в слабости во всеуслышание. Ты превратишься в «девушку, сбежавшую из рабства», в «изнасилованную арабами супругу господина Кавьяра». Разве тебе это нужно?