Если это так, мне следует под любым предлогом вернуться в Лондон. Сильная Джейн, стальная Джейн, несгибаемая Джейн… это мое, а сочувствие страданиям на экране влюбленной богатой парочки… увольте!

Но главное оказалось впереди…

Следующие два часа я смотрю видео, то и дело останавливая, возвращая назад и запуская снова. Давно стемнело, на территории зажглась причудливая подсветка, превращающая «Оберой» в сказку из «Тысячи и одной ночи», а я все пытаюсь осмыслить увиденное. Сингх прав: того, что происходило на экране, в сценарии нет.

Они параллельно сняли еще один фильм. Другой, не похожий на сценарий, в котором не было слащавости, а любовь была. Любовь между мужчиной и женщиной, родителями и детьми, которые далеко не всегда живут так, как хочется родителям. Согласие и споры единомышленников, жертвенность, счастье и боль, радость и горечь…

Такого я еще не видела. Если это будет показано на экране, очереди к кинотеатрам обеспечены на годы вперед.

Не со всем я согласна, не все понимала, кое-что сняла бы иначе, но все равно то, что я увидела, было гениально. Неужели вот об этой гениальности говорила Алисия?

Еще меня поразила игра всех без исключения, но прежде всего, главных героев. Кто бы мог подумать, что Алисия Хилл способна так сыграть женщину с внешне очень счастливой, а в действительности весьма непростой судьбой?

Они сумели показать, что сказка свадьбой заканчивается, зато начинается настоящая жизнь, которая сложится так, как сумеешь сложить ее сам.

Закрыв ноутбук, я еще долго сижу, потрясенная, уставившись в темноту невидящим взглядом.

Но было еще одно потрясение — мое сердце.

Оно словно проснулось. Видя кадры фильма, я уже знала и чувствовала каждую реплику, каждое слово! Это не Алисия Хилл в образе Мумтаз, а я говорила юному Джехану:

— Твое время еще не пришло. Ты не готов править огромной империей, а потому учись и жди.

Это я через десять лет вопрошала вдовствующую королеву Рукию:

— Сколько еще мой муж будет ждать?!

Умоляла Джехана перед смертью:

— Живи! Не смей умирать следом за мной. Ты нужен детям, ты нужен империи, ты нужен для спокойствия Хиндустана. А меня просто помни.

Я забыла о папке и убийстве Сатри, забыла о съемках и о своем «чужом» сердце. История, которую я пунктиром увидела на экране ноутбука, была моей, причем не потому, что я должна была принять решение — просто моей.

Когда смотришь на Джоконду, кажется, будто Леонардо написал портрет твоей соседки, подруги, просто знакомой, — она своя. Это сила воздействия шедевра. Нечто подобное я испытала, впервые увидев алмаз «Тадж-Махал», а потом и саму усыпальницу. И вот теперь снова…