– Она хотела…

Я подняла руку, предупреждая какие-либо подробности, которыми Барбаро собирался поделиться. Детали разврата значения не имели. За исключением единственной вещи.

– Кто ее убил? – спросила я.

– Не знаю. Говорю тебе, я ушел. Вернулся сюда пешком, к своей машине.

– Кто-нибудь видел, как ты покинул вечеринку?

– Они были заняты другим.

– Кто-нибудь видел, как ты добирался пешком?

– Нет, но я видел Бет – Лизбет – когда шел к стоянке.

– Попробуй еще раз, – одернула я. – Лизбет покинула клуб около часа ночи.

Барбаро пожал плечами:

– Думал, это она. Выглядела похожей на нее. Я сидел в машине. Она прошла мимо. Посмотрела на меня. Помню: подумал, как странно ее здесь видеть. Впрочем, я напился. Полагаю, что мог ошибиться.

– Полагаю, мог.

– Ты могла бы ее спросить, – предложил он.

Я издала неопределенный звук. Вспомнила, как красивое лицо Барбаро смотрело на меня с обложки журнала на столике в квартире Лизбет. Припомнила его снимки с приятелями на холодильнике в кухне.

Барбаро мог предположить, что Лизбет его поддержит потому, что он – это он, или потому, что она в него втрескалась. Или же он рассчитывал на ее молчание, так как знал, что прошлой ночью кто-то прошептал ей на ухо: «Вот что случается с девочками, которые много болтают».

– И больше никого, – подытожила я.

– Видел, как Чокнутая шныряла по округе, – ответил он.

– Как ты достал ключи от машины? – спросила я. – Знаю, что ты пользуешься услугами швейцаров. Они к тому времени уже ушли.

– Я отдавал им запасные ключи. Свои я держу при себе.

– И никто тебя здесь не видел, – заключила я.