На пятый день, примерно в полдень, Семен Витальевич позвонил Павлу прямо на работу. Голос врача звучал растерянно и даже несколько виновато.

— Утром ваша жена пришла в сознание, — сказал он и замолчал.

У Павла дрогнуло в груди.

— И что? — спросил он.

— И ничего. Я не успел ни поговорить с ней, ни даже толком взглянуть. Как только медсестра из ее палаты пришла сообщить мне, в кабинет явилась важная делегация. Представитель Минздрава, республиканской прокуратуры, еще какие-то деятели. Показали удостоверения и предписание о незамедлительном переводе Черновой Татьяны Всеволодовны в подмосковную клинику четвертого управления Вы знаете, что такое четвертое управление?

— Знаю.

— Я, естественно, тут же позвонил следователю, но там никто не брал трубку… Короче, мне ничего не оставалось, как подчиниться предписанию. Я отдал им историю болезни и распорядился подготовить больную к перевозке. У них был свой транспорт. А ваша жена… она как будто ждала их. Сама приняла душ, оделась тоже самостоятельно — они привезли ей новую одежку, белье… Села с ними и уехала.

— Куда? Они оставили точный адрес?

— В том-то и дело, что не оставили. В предписании сказано только: «В одну из подмосковных клиник Четвертого управления Минздрава». Непонятная история.

— Да уж, — согласился Павел. — Спасибо, что позвонили. Я постараюсь разобраться.

Он повесил трубку, поднялся и подошел к вешалке. Из кармана пальто он достал бумажник, а оттуда — сложенную вдвое бумажку с телефоном следователя. Если кто-то что-то понимал в этой ситуации, это только Валерий Михайлович Чернов.

Павел набирал его номер трижды, с интервалами минут в сорок. Трубку сняли лишь на четвертый раз.

— Городская прокуратура. Старший следователь Никитенко, — сказал незнакомый голос.

— Позовите, пожалуйста, следователя Чернова, Валерия Михайловича.

В трубке надолго замолчали. Потом голос подозрительно спросил:

— А вы, собственно, кто и по какому делу?

— Моя фамилия тоже Чернов. Я по делу жены, Черновой Татьяны Всеволодовны. Его ведет Валерий Михайлович.

— Валерий Михайлович ничего уже не ведет. Все его дела переданы мне. И никакого дела Черновой среди них нет.

— Но как же так? Может, называется по-другому? Ну, в общем, у нее в доме от передозировки наркотиков погибли двое, Зейналов и Крестовоздвиженская, а она…

— А-а, знаю такое дело. Оно закрыто.