За шпалерою помещался общак – огромная стеклянная бутыль, в которой обитатели норы копили, словно бы ликвидность в тайнике, по закону выдаваемую им и невыпиваемую водку, а на самой шпалере висела на булавке вырезанная Костею из Hастиного буклета репродукция «Бегства в Египет».

Огненные волосы Ксюхи, словно бы под воздействием электрического тока, поднялись и образовали широкий вокруг головы ее ореол. И совершенно нам ясно, почему изваянный Зевс на троне и почему Ксюха на трехногой табуретке сидели, странно улыбаясь. Потому что они оба понимали – их спокойная поза никого не может обмануть: каждый, видящий их, ясно осознавал – что Зевс, что Ксюха всегда может метнуть в любую точку света или тьмы неистощимой силы огненный заряд.

Ксюха, продолжая улыбаться, шумно вздохнула, улыбнулась широко, насколько это возможно. Конопатые Kсюхины щеки разошлись по обе стороны ее лица, и обнажила ее улыбка крупные, как кукурузные зерна, зубы.

– Пора, – произнесла улыбающаяся Ксюха и встала с табуретки.

Настена повернула к ней мокрое лицо. Насколько нам видно в полутьме, в блестящих от слез глазах Настены отобразилось удивление.

– Пора, – повторила Ксюха. Она отцепила от шпалеры булавку и сунула репродукцию туда, куда тысячи лет все женщины мира прятали самое свое дорогое – под груди.

Только что Ксюха была в обрезках сапог, в косой серой юбочке на необъятных своих бедрах и блузке неизвестного покроя с наброшенной поверх нее старой вязанной шалью – во всяком случае, еще короткое время назад именно в этом прикиде прощалась она с Костею. А теперь на Ксюхе само собою оказалось надето свадебное ее голубое платье, а вместо разбитых обрезанных кирзачей Kсюхины ластообразные ступни облегали Бог весть откуда взявшиеся черные лаковые туфли на небольшом каблуке. Это невозможно даже вообразить, что во всей Вселенной найдутся модельные туфли для Kсюхиной ножки, это куда как необычнее, чем отыскать крохотную туфельку для Золушки и саму Золушку отыскать для ее туфельки, но вот поди ж ты!

В лаковых туфлях и голубом платье Ксюха вышла из норы и пошла сквозь полигон, где ее никто не остановил и никто ни о чем не спросил. Ни единой пылинки, ни единой грязинки на облачении своем не собрав, Ксюха прошла под оказавшимся поднятым шлагбаумом и двинулась, все так же улыбаясь и улыбаясь, по дороге, где не так давно проехал чижиковский КАМАЗ. Ксюху словно бы никто не видел, и она как будто никого и ничего не видела вокруг. Постепенно число людей и машин вокруг Ксюхи увеличивалось, неисчислимые войска и всякие другие силы двигались, маршировали, ехали и, кажется, даже летели мимо нее, не причиняя ей ни малейшего вреда, потому что это не они, войска и силы, двигались мимо Ксюхи, а Ксюха шла мимо них, сквозь них со своей двусмысленной Зевесовой улыбочкой, не замечая и не признавая их, войска и силы, существующими. И в самое короткое время Ксюха так вот, пешим порядком, в считанные секунды преодолевая километры, подошла к бывшему Ледовому дворцу – почти сразу же, как на его территорию с тыльной стороны въехал чижиковский КАМАЗ.