Главное, выросши без отца и унаследовав профессию матери, Евгений, несмотря на свою яркую краеведческую деятельность, сохранил некоторые черты инфантильности, поэтому сейчас, вместо того, чтобы дать водителю в рыло, выбросить его из кабины и самому сесть за руль, чтобы доехать до места назначения, Коровин покорно вышел на остановке, помог сойти Пэт и только руками развел. Автобус тут же уехал. Англичанка и учитель прислушались и недоуменно и тревожно переглянулись.

Теперь рокот моря словно бы приблизился. Казалось, в недалеком прибое купаются и радостно кричат дети, потому что вскрики слышались в рокоте волн. И еще казалось, ветер, теплый дневной бриз дует, сам себе подпевая, с суши на морской простор, потому что завывания ветра слышались тоже совершенно ясно.

Через мгновение Коровин понял, почему ветер пел прямо у него в ушах. Это по всей безлюдной сейчас Лосинке выли собаки. И вдруг он увидел живого жителя Глухово-Колпаковского пригорода. То есть, жительницу, женщину. Старуху. Та копалась на своем огороде, стоя в меже на коленях. Сидящая возле нее кудлатая собака перестала выть, всмотрелась, как человек, в Коровина и Пэт, разве что лапу козырьком к глазам не приложила и залаяла, не отходя от хозяйки. Старуха подняла голову и вдруг погрозила кулаком с зажатoй в нем тяпкою.

– Шлюхи траханные! – визгливо закричала старуха. – Шлюхи траханные!

Собака вновь завыла, поднимая морду и показывая шерстяное горло.

– Come, come, Patusha![162] – учитель потащил не поспевающую за ним Пэт по проулку. Он еще продолжал оглядываться. Машина, только что едущая за их автобусом, так и не появилась, вероятно, свернув на предыдущем перекрестке или остановившись у какого-нибудь дома здесь, в Лосинке.

– Let’s go! Let’s go![163]

Надо вам сказать, дорогие мои, что Коровин в расчетах своих обманулся. Он предполагал, что, выйдя на берег, им придется идти еще километров пять до бывшего железнодорожного моста, но проулок, по которому они с англичанкою ходко, почти бегом, прошли всего метров сто или двести, вдруг вывел их прямиком к мосту – он лежал тут же, сразу за небольшой березовою рощицей. Отсюда, с этой точки берега, источник недалекого шума и вскриков тоже был не виден, только макушка колокольни вдалеке сверкала на солнце, и так же горячо сверкали теплые стволы берез, и голубое, вычищенное ливнем небо над ними. И учитель словно бы забыл сейчас обо всем, в том числе и о цели, к которой они шли. А Пэт все так же светло улыбалась, глядя на своего мужчину.

– Look! Here it is! We are almost there! We’ve come! Darling! We’ve come!!![164]