Максим еле заметно покрутил головой. Теперь он молчал, начавши неостановимо бледнеть. С каждым его тяжелым выдохом у него из живота выкатывалась новая порция крови.

– Нич… чего… – выдавил вместе с кровью из себя секретарь. – Даль… ше клад… ка…

– По-немецки сечешь, Макс? – так просто, словно бы они, два крепких кореша, после тяжелого рабочего дня сидели сейчас в теньке рядком, ножка на ножку, отдыхаючи за пивасиком – так спокойно и доверительно спросил Денис.

– Нет… – выдохнул секретарь. Денис чуть повернулся и выстрелил ему в лоб.

Денис сейчас не знает, раздраженно разглядывая кусочек бумаги, что такое начертано на нем плохим пером, оставляющим кляксы и царапины на листе, а мы вам, дорогие мои, совершенно достоверно можем сообщить полный текст:

Ich, der Ingenieur Krasin Iwan Sergejewitsch, diese Quittung unwiderlegbar bezeugen, dass verdankt seinen Arbeitgeber Wiese Alfred Karlowitsch im Wert ruble von drei Millionen in der Bank nimmt die Staatsbank des russischen Reiches, was ist die Summe verpflichten sich, die komplette Entsorgung der genannten Wiese Alfred Karlowitsch bei seiner ersten bereitzustellen Alfred Karlowitsch Wiese Nachfrage. Was und Signaturen. Кrasin Iwan Sergejewitsch.August 19 Tage 1869 das Datum, ab RH[176].

Ich, der Ingenieur Krasin Iwan Sergejewitsch, diese Quittung unwiderlegbar bezeugen, dass verdankt seinen Arbeitgeber Wiese Alfred Karlowitsch im Wert ruble von drei Millionen in der Bank nimmt die Staatsbank des russischen Reiches, was ist die Summe verpflichten sich, die komplette Entsorgung der genannten Wiese Alfred Karlowitsch bei seiner ersten bereitzustellen Alfred Karlowitsch Wiese Nachfrage. Was und Signaturen.

Далее стояла размашистая подпись.

Денис пожал плечами, сплюнул в Нянгу, быстро обыскал секретаря Максима, достал бумажник, выпотрошил его, бросил в реку, поднял левую руку убитого, посмотрел на часы на мертвой руке, почему-то хмыкнул себе под нос и часов не снял, только положил к себе в карман ключи от машины и найденные в бумажнике деньги и карточки, и еще – плоскую коньячную флягу из внутреннего кармана пиджака. Теперь она перекочевала вo внутренний карман пиджака Дениса. А на галстук, на двенадцатифунтовый галстук! – можете себе представить? – Денис не обратил ни малейшего внимания, хотя что ему – улик бояться, что ли? Вот мы бы с галстуком эдак-то пренебрежительно не поступили, дорогие мои! Хотя мы сами галстуков терпеть не можем и доднесь надевали их в основном только на собственные свадьбы – разов пять или шесть. Ну, значит, и Денис галстуков не любил… И еще. Мы бы вот коньячку обязательно сейчас отхлебнули б. Ну, зачуток хотя бы…