– Прибыли, Вадик. Прибыли на место. Целую тебя.

– Охрана? – почему-то впадая в такой такой же интимный тон, бархатно спросил полковник у женского голоса.

– Старая смена была в отключке. Новая почудила и уехала.

– Не обращай внимания, – сказал полковник. – Работаем пристально. Давай.

Полковник сунул телефон в карман и покрутил перед собою пальцами. Не-хо-ро-шо. Да, он чувствовал. Не-хо-ро-шо.

Надо вам сказать, дорогие мои, что Овсянников уже успел объявить по всей своей службе сначала «готовность № 1», а через полчаса уже и режим Чрезвычайного Положения, так что теперь и он сам, и все его подчиненные обретались, как мы вам уже рассказывали, в полной полевой форме, созданной гением московского модельера Еврашкина – в пестрых зеленых куртках, будто бы сотрудники Овсянникова собирались прятаться в оливковых зарослях – именно такую мелкую резную листву дает весною оливковoе дерево, – в таких же противооливковых кепи, в берцах и с кобурами на поясах. Штатный пистолет Макарова – игрушка не слишком тяжелая, со снаряженным магазином и запасной обоймой в карманчике кобуры весит около килограмма, но у некоторых сотрудников кобуры явственно оттягивали пояса вниз, что свидетельствовало не о необыкновенной какой тяжести оружия, а просто о недостаточной огневой и строевой муштровке личного состава вверенного Овсянникову Управления. Засупониваться надо покрепче, скажем мы вам, дорогие мои, дисциплина с мелочей начинается, вот от таких вроде бы мелочей потом и города сдают. Мы это можем утверждать совершенно определенно, поскольку два лучших года молодости провели в форме лейтенанта желдорбата и даже однажды командовали ротой, словно бы Хлестаков – департаментом. Eй-Богу. Целых две недели.

Да-с… А из борисовского покосившегося дома вышли несколько человек во главе с довольно пожилым подполковником – это был доверенный овсянниковский аналитик и главный глухово-колпаковский спец по обыскам и сыскам подполковник Никодимов.

– Ну, что, Володя? – доверительно спросил у него Овсянников.

Никодимов только отрицательно покрутил головой. Ничего интересного не нашли.

– Подписали, мать вашу, помощничка, – проворчал Овсянников. – Это Ежова был прикрепленный? Где этот… Где Ежов?

– Я! Я здесь, товарищ полковник!

Пред ясными очами начальника предстал только вчера сменившийся с дежурства Ежов – тот самый мужик, который прежде время от времени встречался Валентину Борисову на дороге, а в последний день пребывания Валентина на Божией земле так бездушно и грубо погубил – разумеется, по мнению Валентина – единственную его любовь – козу. Теперь на еврашкинских полупогончиках борисовского куратора едва заметно мерцали по четыре звездочки.