А живет Ритка, главенствуя в русском литературном журнале, в Соединенных Штатах Америки, в пригороде Сиэтла. Адрес ее виллы, как и фамилия ее американского мужа, как и фамилии не всех, конечно, но большинства ее остальных мужей в странах цивилизованного мира тоже нам, представьте себе, известны, но тут мы их тоже, как и прочие конфиденциальные сведения, обнародовать не станем.
Вернемся в Глухово-Колпаков.
В ту минуту, когда крайне раздраженная произошедшим с нею корреспондентка Ящикова выскочила из здания областной администрации на совершенно пустую площадь, пробежала мимо запертого микроавтобуса, из которого ей кто-то дребезжащим дискантом кричал «Помоги, сука! Ты, сука! Открой мне!» – Марго внимания не обратила на крики, а мы вам можем сообщить, что это кричал одиноко сидящий внутри, прикованный теми же наручниками к подлокотнику Мормышкин – в ту минуту на трибуне в большом зале Белого Глухово-Колпаковского Дома уже лежал огромный сверток с расстрелянной Катериной. В это же время несколько уазовских «козликов» и десяток тентованых грузовиков неслись по шоссе от города к Кутье-Борисову, почти такой же кортеж, подпрыгивая на грунтовке, выехал в сторону Кутье-Борисова из саперного батальона, расквартированного недалеко от города, и еще один точно такой же кортеж – из желдорбата. Помнится, мы о наличии двух батальонов вам сообщали, дорогие мои, – а полковник Овсянников в ту минуту вместе со своими офицерами, приказавши оставить на дворе Валентина Борисова засаду, а тело Машки доставить в собственный морг Управления, подъезжал к самому Узлу, к сдвоенному холму, к Борисовой письке.
Собачий вой сопровождал кавалькаду полковника всю дорогу. Когда первая машина оказалась у подножья холма, раздался новый взрыв. Тут собаки во всей Глухово-Колпаковской области почему-то враз замолчали, словно дрессированные, но человеческие крики поднялись с неимоверною силой – точно так, как еще недавно поднимался по округе неизбывный, нескончаемый рокот шотландского прибоя. И сразу стало понятно, что не прибой то рокочет, ударяясь о прибрежный мол, потому что в далеком синем небе уже были ясно различимы стрекочущие – чуть было мы не написали «стальные», нет – титановые, дюралюминиевые или из чего их сейчас делают, птицы.
VIII
VIII
Сидя на траве, Катя оглянулась. У нее за спиною стояла очень высокая, даже можно сказать – здоровенная, чуть не вдвое выше Кати ростом, простоволосая деревенская девка в голубом сарафане на голое тело, даже без исподней рубахи. Сарафан оказался очень коротко подрубленным, так что открывал круглые исцарапанные девкины колени. Такой непотребный сарафан настолько удивил Катю, что у нее даже мимолетный – от неожиданности – испуг прошел. А так-то наша Катя ничегошеньки не свете не боялась.