Светлый фон

Только она их не чувствовала. Она вообще больше ничего не чувствовала, кроме его пальцев и дыхания на своей коже. И всепоглощающего страха.

Ей казалось, она привыкла к страху. Но это было ошибочным умозаключением. К страху смерти привыкнуть нельзя.

«Господи, почему?..»

– Ты пла-а-ачешь, – сказал мужчина нежно и стер слезы с бледной щеки, а после с задумчивым видом слизал их с пальца. Склонил голову к плечу, устремив глаза в высокий потолок, – ни дать ни взять гурман, распробовавший вкусное блюдо. Сладко, – сообщил он и принялся собирать слезы губами – с лица, шеи, ключиц, не прикрываемых больше футболкой – так сильно она порвалась.

От каждого этого мучительно долгого прикосновения девушку передергивало. Казалось, там, где побывали его губы, ее кожа начинала зудеть. А мужчина как будто бы и не замечал этого.

Ему нравилась делать с ней это.

Ему нравился ее страх.

Дыхание его стало прерывистым, тяжелым, и пару раз он прикусил ее кожу – так, что слезы смешались с кровью.

Ее кровь пьянила его. Ее запах сводил с ума – хотя, казалось, куда еще больше?

– Ты слишком сладкая, Кэнди. Чересчур.

Он положил указательный палец на ее нижнюю губу, оттягивая вниз и обнажая ровные белые зубы. И облизнулся довольно.

– Воссоединение… Я так скучал, – его голос был глумливым. – А ты скучала, Кэнди?

– Пожалуйста… – прошептала девушка едва слышно. – Пожалуйста…

– О чем ты просишь? – приложил он ладонь к уху, делая вид, что не слышит.

– Отпусти, пожалуйста… Пожалуйста, – ей было так страшно, что каждый звук давался с трудом.

Лиловые глаза сверкнули.

Ее похититель откинулся на спинку стула, сложив руки на коленях.

– Не могу, – честно признался он и потер подбородок. – Или… Да-да-да.

Тонкие губы растянулись в глумливой улыбке, на щеках появились ямочки – такие бывают лишь у веселых людей, которым часто приходится смеяться. Но кому нужны чертовы каньоны на щеках, если в глазах – ненормальность?

– Поцелуй меня. До головокружения. Сама. Тогда отпущу. Как тебе идея? Нравится? – он ласково коснулся ее оцарапанного колена и с сожалением убрал руку.