– Там много народу, разные магазины и оживленное движение?

– Да нет. Там много деревьев и дома. На ней люди просто живут.

– Жилой район. Что ж, неплохо. А ты сможешь найти дорогу отсюда к вилле Мирей? – спросила я.

– Конечно. Между двумя заборами есть дорожка, по которой можно пройти почти к самому озеру, потом вы спускаетесь все ниже и ниже, там нижняя дорога и ворота. Мы туда всегда ездили на фуникулере.

– Боюсь, что на этот раз нам придется идти пешком. Ну что же, это чудесно, Филипп. Мы почти у цели. А с таким проводником, как ты, – я улыбнулась мальчику, – мы никогда не заблудимся, верно? Немножко позже я попрошу тебя снова рассказать мне о дороге к вилле Мирей, а сейчас, думаю, нам надо остановиться и отдохнуть.

– Здесь?

– Прямо здесь.

Он с облегчением уселся на березовый ствол.

– У меня болят ноги.

– Неудивительно.

– А у вас?

– Нет, ноги не болят, но я не спала прошлой ночью, и если я не отдохну немного, то засну на ходу.

– Как лошадка, – сказал Филипп и захихикал, может быть, чуть-чуть визгливо.

Я погладила его по щеке.

– Конечно, как лошадка. Ну а теперь я приготовлю постель, а ты сделай нам чай.

– Английский чай?

– Конечно.

Трава была сухая, солнце стояло высоко, воздух веял теплом. Встав на колени у мертвого березового ствола, я тщательно разровняла землю, убрала сухие ветки, куски коры и несколько острых камней с нашей «постели» и разостлала свое пальто. Филипп торжественно делил остатки бисквита Уильяма на равные части. Он отдал мне мою долю вместе с половиной шоколадки. Мы ели молча и не торопясь.

– Филипп, – сказала я.

– Да, мадемуазель?