Я спрыгнула с обрыва как раз в то время, как «кадиллак» снова двинулся, его фары прочертили полукруг на последнем повороте.

Я вбежала на мост. Туман клубился, поднимаясь почти до пояса. Сначала серый, потом он стал белым и наконец окрасился золотом, когда свет коснулся его.

Я закрыла глаза, опустила руки и замерла.

Визг тормозов показался мне оглушительным. Я открыла глаза. Туман поднимался от кузова машины, стоявшей всего в трех ярдах от меня. Потом фары потухли – и меня окутала благодатная темнота. В слабом свете боковых огней туман поднимался вверх, словно дым. Я сделала три неверных шага к машине и положила руку на крыло. Переводя дыхание, прислонилась к нему. Маленькое буддийское молитвенное колесо все еще вертелось у меня в голове, и молитва звучала так же: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…» Но тон ее уже был другим…

Рауль вышел из машины и прошел вперед. Он был с другой стороны кузова. В искаженном свете он выглядел еще выше.

– Я… ждала вас. Я должна была… вас увидеть, – задыхаясь, сказала я.

– Мне сказали, что вы уехали, – ответил он. Потом бесстрастно добавил: – Дурочка, я ведь чуть не наехал на тебя.

Я наконец перевела дыхание, но не чувствовала под собой ног. Прислонившись к крылу машины, я произнесла:

– Я должна была сказать вам, Рауль, что мне очень жаль. Не очень-то порядочно извиняться за то, что подозревал человека в убийстве… но я все же прошу прощения. Мне очень жаль, что я могла даже подумать об этом. Но только подумать, клянусь вам.

Он держал в руках автомобильные перчатки и перебирал их. Он ничего не ответил.

– Я не пытаюсь оправдываться, – с несчастным видом продолжала я. – Я знаю, вы мне этого не простите. И так уже то, что произошло между нами… но сейчас, Рауль, я хочу, чтобы вы поняли… Я только не знаю, как объяснить…

– Вы ничего не должны объяснять. Я понимаю.

– Вряд ли. Видите ли, мне прямо сказали, что вы участвуете в этом деле с вашими… вместе с другими. Бернар сказал Берте. Он сказал ей, что это вы стреляли тогда в лесу. Думаю, Бернар понимал, что раз он зашел так далеко, лучше ему не сознаваться. И он мог подумать, что вы были бы не против убийства, осознав, какие преимущества даст вам смерть мальчика. Я не поверила, хотя она заявила мне об этом очень уверенно. Не могла поверить. Но когда я узнала их замыслы, все стало так ясно… я хочу сказать, ясно относительно их; и у меня не было никаких доказательств, что вы ни в чем не замешаны. Никаких… кроме моего убеждения в этом.

Я остановилась, напрягая глаза, чтобы различить выражение его лица. Казалось, он сейчас очень далеко от меня.