— Повторяю: если мужчина — глава и добытчик, то роль женщины — безоговорочно подчиненная. И она должна с этим примириться.

— Но жена — не есть собственность мужа. Ты говоришь, что занимался бизнесом? Наверное, поднял неплохой куш? Знаешь, в чем ошибка состоятельных людей, собравшихся вступить в брак? Это то, что к выбору невесты они подходят ровно так же, как к покупке в автосалоне нового «лексуса». Забывая о том, что женщина — это не машина, а живой человек.

— Бабская демагогия. Но я не удивляюсь. При всей твоей «раскованности» и слабости к мужчинам, ты заражена ядом феминизма. И ты плохо знаешь основы патриархальной семьи и не приемлешь их, даже несмотря на то, что преподаешь русскую литературу! Для меня было шоком, когда я узнал, что такому прекрасному предмету детей учит записная шлюха! Такая, которая только за последние пару недель приводила к себе мужчин по меньшей мере семь раз!

Ольга вздрогнула, как от пощечины.

— Ты что — заглядывал ко мне в окна? — спросила она прерывающимся от гнева голосом.

— Какой смысл? Звукоизоляция в нашем доме такая, что всегда понятно, когда ты приводишь к себе мужиков. В последние пару раз это вообще было нечто. Мама потом даже в церковь ходила, за твои грехи свечки ставила, или что в таких случаях положено делать… Святая женщина.

«О какой маме речь?» — не понимала Точилова. Примерно представляя себе жильцов в соседних квартирах, и зная, как некоторых из них зовут, она не могла припомнить ни одной женщины с фамилией «Таркевина».

Марек прикурил новую сигарету. Ольга вдруг поняла, что начала слышать обрывки ментальных фраз — неясные, нечеткие, но содержащие лишь ненависть и злобу. По отношению к ней. По отношению к женщинам. Ко всем, кроме одной…

— Но в чем провинились девушки, Марек?

— Они уже ступили на этот мерзкий путь… Я это чувствовал. Надо было их остановить, иначе они причинили бы много боли другим людям. Многих бы изваляли в грязи.