– Или тетя.

– Да какая разница? Заткнись! У отца был дядя. Ну, или тетя, у них был сын.

– А почему не дочь?

– Я убью тебя, Собески, если еще раз собьешь меня с мысли! – выругался Дэс.

Роберт устало закатил глаза.

– Короче! – Дэсмонд снова ударил по столу, призывая к тишине. – У отца был дядя. Ну, или тетя. У них был сын или, мать ее, дочь!

– Ее мать? – не понимал Марк.

– Да не мать! А мать ее! Выругался я! Не беси, Марк, иначе схлопочешь пулю после Роберта! – взревел Дэс.

Марк поднял в воздух руки в жесте сдающегося.

– Так вот! У отца был дядя, ну, или тетя, у них был сын или дочь! А у этого сына еще был сын! И Мерджим был сыном сына того сына! Сечете?

Лица мужчин выражали то задумчивое отрешенное выражение, когда в уме пытаешься помножить сорок пять на пятьдесят три. Или когда просчитываешь формулу выхода спутника на геостационарную орбиту. Ну, или когда пытаешься вспомнить, выключил ли газ в квартире перед уходом.

– А Эрмир-то где в этой цепочке? – Марк уже вспотел.

– Эрмир сын того отца!

– Отца в каком месте?

– Да в самом начале! Самый первый отец! Сначала идет отец с Эрмиром, а потом вся эта херня! – объяснял Дэсмонд.

В зале снова наступило молчание. Задумчивые выражения лиц с открытыми ртами заявляли, что они все страдают аутизмом. Даже албанцы пытались понять эту глубоко запутанную родственную связь. Кажется, они впервые задумались над сложностью их родственных отношений.

– Ну, так ведь? – Эрик не выдержал и спросил у Замира.

Тот посмотрел на Эрмира. Эрмир хотел было что-то сказать, но в итоге лишь пожал плечами.

– У нас большие семьи, мы и сами не всегда понимаем, кем приходимся друг другу, – смущенно ответил Замир, пытаясь закончить разговор, компрометирующий их гордость за кровные узы.

– Но тогда получается, ты должен быть очень старым. Старше Мерджима, – предположил Роберт.