Пока все идет хорошо. Он вызвал лифт и доехал до четвертого этажа.

В палате справа по коридору он заметил пожилого мужчину, погруженного в глубокий сон. На двери палаты висела желтая карточка с надписью «Меры предосторожности при контактах», а рядом с дверью стояла тележка с перчатками, масками и халатами. Он запихнул свою сумку в мусорное ведро с пометкой «Медицинские отходы» и надел маску, завязав ее на затылке и стянув чуть ниже рта, как это делают хирурги, только что покинувшие операционную.

На посту дальше по коридору суетились медсестры, у дверей никакой охраны не было. Однако вполне вероятно, что в самой палате дежурит один из помощников шерифа.

Он осторожно заглянул внутрь: никого.

Весьма удобно.

И очень просто.

Собственно, ему же лучше. Отсутствие охраны было для него как нельзя кстати.

Однако стоит поспешить – в любой момент может кто-нибудь войти. Он проник в палату и взял в руки медицинскую карту, висевшую на кровати у него в ногах, на тот случай, если его кто-нибудь потревожит.

Ник Забровски безмятежно спал, и даже веки у него были совершенно неподвижны. Грудная клетка мерно вздымалась и опадала, следуя глубокому и четкому ритму, что говорило о применении седативных средств или просто об усталости, а может и о том, и о другом сразу.

На одной руке была установлена капельница. Наручников не было – это любопытно. Впрочем, какая разница: Ник сейчас в таком состоянии, что и с кровати встать не сможет.

А уж тем более дать отпор.

К кардиомонитору он подключен не был, а значит, когда прекратит биться сердце, тревожный сигнал не зазвучит. Тут даже нож, который он захватил с собой, не понадобится. Смерть Ника будет быстрой и аккуратной.

Похоже, это будет легче, чем он ожидал, и закончив здесь, он тут же возьмется за Морган Дейн. Эта сучка все испортила и должна за это поплатиться.

Он подошел к соседней кровати и взял с нее подушку.

Глава 39

Глава 39

Сознание ворочалось у Ника в голове, пытаясь его растормошить.

Ник сопротивлялся: просыпаться сейчас хотелось меньше всего. Он уже делал попытку чуть ранее, но стоило открыть глаза, как лавина боли обрушилась на него, будто мчащийся на всех парах поезд.

С одной стороны, боль недвусмысленно говорила ему о том, что он жив, когда он был уверен, что умер, но с другой стороны, агония была такой сильной, что смерть казалась более выигрышным вариантом.

Выплыв из самых глубин медикаментозного забытья, он ощутил, что все его внутренности словно объяты адским пламенем, и предпочел отступить обратно в лоно сна. Он лежал на спине, опутанный проводами и трубками. Зачем просыпаться, если даже пальцем пошевелить сложно?