- Спасибо. - Пушистая варежка коснулась его щеки.

Глаза Лизы сияли, словно в коробке обнаружилось что-то совершенно необыкновенное, о чем прежде она могла только мечтать. Макс перехватил ее руку, погладил, а потом поцеловал Лизу в губы, не пытаясь углубить ласку или сделать ее более страстной.

- Давай сходим куда-нибудь в городе? Думаю, на ресепшене нам подскажут какое-нибудь уютное тихое местечко.

- Давай.

Перемена в Лизе была столь незначительна, что никто, кроме Макса, ее бы не заметил. Но он прекрасно видел огонек, зародившийся в глубине ее голубых глаз, видел мягкую улыбку. И чувства, которые он испытывал, глядя на нее такую, были несравнимы с тем, что он ощущал, когда она плакала. Какой же он был идиот… Держа Лизину ладошку в своих руках, Макс снова и снова осознавал, насколько сильно ошибался. В ней, в себе, в прошлом, в будущем. Неважно это все. Не важно. И если от ее слез ему тошно, а улыбка наполняет сердце радостью, то все это не просто так.

***

После утренней тренировки, с которой начался следующий день, фигуристы вернулись в гостиницу и разошлись по номерам. Макс пытался уговорить Лизу прогуляться, но она только плотнее укуталась в новый шарф и так рьяно замотала головой, что ему стало ясно: ни о какой прогулке и речи идти не может. И все-таки сидеть в четырех стенах Лизе не хотелось. Немного поболтав с Милой, она спустилась вниз, надеясь, что кто-нибудь из знакомых составит ей компанию за чашкой чая. Поначалу она думала позвать Ксюшу, но вспомнила, что та собиралась отдохнуть после поездки на ледовую арену, и не стала ее тревожить. Но отдыхать Ксюша не легла. Лиза увидела ее, подходя к гостиничному кафе, расположенному в холле первого этажа. Миронова с радостью составила ей компанию, и спустя несколько минут они уже сидели за крохотным квадратным столиком в углу зала.

- Как ты себя чувствуешь? – спросила Лиза. Официантка принесла пузатый чайник и две чашки, расставила все на столе, а после отправилась за трубочкой с кремом. – Я думала, ты легла отдохнуть.

- Вот съем трубочку, а потом пойду отдыхать. - Ксения жалобно посмотрела на собеседницу и тут же весело улыбнулась. – У меня теперь такое бывает. Как захочется чего-то, так все - капец, пока не съем, не успокоюсь.

Лиза заставила себя улыбнуться. Ее улыбка была вполне искренней, и все же она чувствовала, как внутри что-то натянулось, вздрогнуло. Ксюша еще что-то говорила, а Лиза думала о том, что сделала шесть лет назад. Нет, она не жалела, она знала, что поступила правильно, что на тот момент это был единственно верный выход. Оправдывает ли ее это? Да, Лиза считала, что оправдывает, по крайней мере, в той степени, в которой это вообще возможно. И все же она так и не смогла до конца примириться с потерей, а именно потерей и был для нее этот аборт. У ее ребенка не было шансов. Ее ребенок не имел права появиться на свет, произнести свои первые слова, сделать первые шаги, и осознание этого как и прежде отдавалось в сердце болью. Она надеялась, что когда-нибудь эта боль ослабнет, но пока, видимо, было слишком рано.