Наверное, ей легче было смириться с новым мужем, новым языком и казнями за столь мелкие прегрешения, потому что ее жизнь шла своим чередом и был кто-то, кто поддерживал порядок.

Руне тоже нравился порядок. Она наслаждалась днями, проведенными в доме Одинги. Конечно, немного непривычно было выполнять чужие поручения, но Арвид прекрасно себя чувствовал, и уже не нужно было приказывать ему жить.

Однажды домой вернулся Альфр. Одинга как раз кормила ребенка грудью, и Руна испугалась. Что, если Альфр рассердится из-за того, что его жена пустила в дом чужих людей? Но ее опасения оказались напрасными. Альфр не обратил на нее никакого внимания. Приемные дети и малыш, которого родила ему Одинга, казались ему чужими, он даже не мог их различить.

Альфр хотел пустить часть зерна на медовое пиво, и, когда Одинга призналась, что не умеет варить пиво, Руна вскочила на ноги.

– Я умею! – воскликнула она и тут же взялась за работу.

Альфр не разговаривал с Руной, но сваренное ею пиво мил с удовольствием.

Как бы то ни было, надолго в деревне он не задержался, его вновь потянуло в дорогу – на этот раз не на берег, а в лес.

Альфр сказал, что хочет заготовить дров, чтобы зимой его семье не пришлось мерзнуть, но Руна полагала, что ему просто больше нравится проводить время со своими друзьями, а не с женой. Да и Одинге так было лучше: она чувствовала себя увереннее, когда мужа не было дома.

Осень присыпала зелень листвы позолотой, подули холодные ветра. Вскоре деревья утратили свой праздничный наряд. По утрам земля покрывалась инеем, а вечером рано темнело. Руна все чаще носила Арвида на груди, чтобы согреть малыша, но иногда за ребенком ухаживала и Гизела. Она благоговейно взирала на свое дитя: ей казалось, что он выжил лишь благодаря чуду. Жаль только, что этого чуда не хватило на то, чтобы спасти жизнь ей самой – так она думала.

Гизела ела, помогала Одинге по хозяйству, молола зерно, шила, ткала и готовила. Но, в отличие от Руны, спокойная жизнь не пошла ей на пользу. Принцесса с каждым днем становилась все бледнее, все изможденнее, она по-прежнему страдала от лихорадки.

Руна смотрела на нее, качая головой, и не понимала, почему подруге стало так плохо именно сейчас, когда им жилось хорошо как никогда. Почему у нее до сих пор кровотечения, ведь после родов прошло уже столько времени?

Однажды они вместе сидели у очага и Гизела баюкала Арвида. Он уже мог держать головку, поэтому его не нужно было поддерживать, как раньше. Волосики у малыша оказались белесыми, они напоминали белокурые локоны Гизелы. Огромные глазищи были голубыми. Ребенок радостно улыбался.