Сразу по окончании войны, вместе со многими вернувшимися домой солдатами, я был сослан в Сибирь, как предатель Родины, который не погиб, а попал в плен. Не осталось в Сибири ни одной колонии, на западе или востоке, где бы я не побывал. Я научился всякому ремеслу, какое только нужно человеку в строительстве. Я уже и не думал о том, что когда-нибудь вернусь домой. Не стану описывать моих приключений, так как эта книга является историей моих родителей и предков, достойным потомком которых я себя считаю, так как я прошёл не менее опасный путь в жизни, хотя прожитая ими жизнь, всё же, не сравнится с моей.

Я вернулся домой в том возрасте, когда уже невозможно было осуществить те планы, которые у меня были в молодости. У меня было лишь одно желание – уединиться ото всех и от всего. Об этомя думал, будучи ещё в плену, это моё желание ещё больше обострилось во время отбывания незаслуженного наказания. Но принять окончательное решение меня заставили записи моего отца, где он писал, что хотел бы постричься в монахи. Его такое желание не удивило меня.

Когда я вернулся из заключения, в Полтаву дом был закрыт. За ним присматривал наш родственник. То, что дом спасся от урагана войны, можно было считать лишь чудом. Он не только уцелел, но и не пропало ни одной вещи. Никто не тронул наш дом, равно как и дом Петра, который стоял рядом с нашим. Я провёл ревизию того, что у меня осталось, от моего наследства, посмотрел, каким богатством я владел. Среди вещей Тонконогова, которые они не увезли, или не смогли увезти, было много книг. Среди них я обнаружил и дневники Юрия Юрьевича, которые очень заинтересовали меня, так как они касались и моих родителей. Потом я обнаружил в подвале сейф, о котором мне было известно ещёс детства, и в котором мой дед хранил лекарства, а моя мама хранила в нём документы, письма и свои новеллы. Нашёл я и записи моего отца. Я был очень рад, когда собрал их вместе. Весь найденный материал можно было собрать в одну книгу, что я и собирался сделать. Но в то время я не смог осуществить своего замысла, и отложил это дело на потом, а отложенные дела, как говорится: принадлежат только чертям. Я отправился в Миргород, где до войны у нас был дом, доставшийся от наших предков и расположенный рядом с церковью. К сожалению, его не стало, он сгорел дотла. Приехал я и в деревню Зубовку, куда отец возил меняв детстве. Пока у него была такая возможность, он с особой заботой и кропотливостью ухаживал за могилами наших предков. «Это наша семейная реликвия, которая связывает нас с нашей исторической Родиной,» – говорил отец. Я с самого детства усвоил, что и это грузинское кладбище было реликвией нашей семьи и частицей нашей души, так как для грузин, находящихся на чужбине, нет ничего дороже того, что их связывает с Родиной. Покоящимся на этом кладбище не суждено было вернуться на Родину, и эта земля стала их второй Родиной. К моему сожалению на кладбище, я не нашёл ни одного камня, все было разграблено. Я страшно переживал это.