Большую часть времени штаб занимался усиленной агитацией, но иногда по вечерам проводились и развлекательные мероприятия – лекции от приглашённых специалистов, показы документальных фильмов, настольные игры. Честно говоря, на всю эту лабуду у Захара просто не оставалось времени, так как он старался не пропускать ни одного мероприятия по агитации, и в свободное время ещё как-то заниматься собственным развитием, читать книги. Но одну из лекций, по собственной инициативе, решил провести Постернак. Так как он хорошо разбирался в истории, ему было что рассказать на тему истории протестных движений в Соединённых Штатах, а узнать об опыте других стран может оказаться нелишне, если участвуешь в протесте на своей родине. В общем, договорившись с Жорой и получив от него добро, Витька пригласил в том числе Захара, хотя они давно не виделись. Постернак за прошедшее время заметно растолстел. Захар чисто из вежливости заставил себя принять приглашение, и не пожалел.

Хотя во время основной части он клевал носом (не потому, что было неинтересно, а просто не выспался накануне), после лекции, на которую суммарно пришло человек пятнадцать, Захар случайно разговорился с одним парнем, который был знакомым Постернака, и этот парень оказался очень неординарным. Внешне он выглядел довольно неказисто: высокий, худощавый, темноволосый, в старомодных очках с толстыми стёклами, при взгляде на него так и просилось на ум слово «ботаник». Девушки таких обычно сторонились. Захар вспомнил, что уже видел этого чела раньше, в мае, на акции «Красные маки». Он тогда ещё поздоровался с Алисой, и Захару показалось, что они знакомы. Парня звали Герман, и оказалось, что с Алисой он вообще никак не контачил, хотя поглядывал на неё с живым интересом. Но что поделать – Жора был не в его весовой категории.

Несмотря на мрачноватый и немного неряшливый вид, Герман оказался очень талантливым музыкантом. Он создавал электронную музыку при помощи одного только компьютера, которую, на любительский слух Захара, невозможно было отличить от профессиональной. Ещё в ней чувствовалась глубина и энергетика. Захар прекрасно знал, как сложно делать музыку, он сам когда-то по юности делал потуги в этом направлении, освоил пару аккордов, но вовремя понял, что ему не хватает музыкального таланта. Лучше не делать музыку, чем делать плохую музыку. Но треки Германа Захара приятно удивили.

К тому же тот оказался интересным собеседником. Где-нибудь в компании он мог не проронить ни фразы за весь разговор, или что-то тихо бурчать себе под нос, но как только он убеждался, что человек действительно готов его слушать, то мог говорить три часа без умолку, уже даже не замечая, интересно собеседнику или нет. Свои рассказы он сопровождал множеством деталей, значимых или не очень, и Захар, как начинающий писатель, мог только позавидовать такой цепкой памяти. Герман помнил что угодно, вплоть до того, какая стояла погода в конкретную дату в конкретный месяц три года назад.