– Хорошо, Арин, я все поняла. Хочешь быть с Яном – будь. Может быть, ты и права, а я просто ничего не смыслю в любви.

Я сдалась. Попытки хоть как-то достучаться до Милановой только рассорили нас еще больше. Не стоило мне заводить весь этот разговор. В конце концов, Гуревич мертв, жаль только, что случилось это слишком поздно.

– Тебе лучше уйти, – холодно сказала моя, видимо, уже бывшая подруга. – Если пришла, чтобы испортить настроение – у тебя это замечательно вышло.

– Я пришла не за этим. Хотела узнать, как ты, – мне надоело слушать упреки, и я направилась к двери.

– Не понимаю, с чего вдруг у вас всех такая забота? Весь день не даете спать, – пробурчала она.

– О чем ты? Кто тебе не дает спать? – я замерла на пороге и снова обернулась на Миланову.

– Сейчас ты, до этого твой научрук приперся.

– Ди… Арсений приходил к тебе? – удивилась я.

– Да, тоже, видите ли, решил убедиться, что со мной все хорошо. Только вот с чего вдруг у него такая забота ко мне возникла – не понятно. Мы с ним не общаемся, даже на лекциях меня игнорирует. А тут сам явился. Скажи, по твоей инициативе он заходил? Ты что-то задумала?

– Конечно, с самого утра позвонила Арсению Витальевичу, рассказала, что мы поссорились, и попросила его к тебе наведаться. Ему, естественно, нечем заняться в выходной, кроме как улаживать ссоры своих дипломниц, – усмехнулась я и вышла из комнаты подруги, громко хлопнув дверью, понимая, что от этого ее мигрень станет сильнее, но это была моя маленькая месть за то, как сильно Арина меня обидела.

Конечно, я понимала, зачем приходил Дима. Ему тоже не давало покоя неведение относительно девушек. Наверняка боялся худшего, как и я. Если с Аринкой все в относительном порядке, и Дима, скорее всего, проведал остальных девушек, значит, к Поздняковой и Фроловой можно не ходить. Откровенно говоря, мне и не хотелось к ним идти. Хватило разговоров на сегодня. Вот только вдруг стало обидно, что меня Смирнов не навестил. А ведь мне тоже было плохо, и виной тому был он сам.

По пути в свою комнату я поняла, что за весь день ничего не съела. Живот больно скрутило от голода, поэтому, накинув пальто и шапку, я пошла в кафетерий. На улице приятно распогодилось, снег красиво переливался на солнце, а сине-голубое небо большим жизнерадостным куполом накрывало Оболенский городок. И не было ничего мрачного в этом месте. Самый обычный университет, самые обычные веселые, в меру прилежные и в меру ленивые студенты, самые обычные строгие или покладистые преподаватели. Только теперь, когда я знаю правду, это место стало для меня настоящим земным адом. Я всеми фибрами души возненавидела Оболенку, которая так безжалостно калечила жизни.