Я находилась немного в ступоре, мне сейчас на что собственно намекнули?

— Что вы хотите этим сказать? Она вас бросила перед свадьбой, выбрав моего отца?

— Не совсем, но очень близко, — то ли подтвердил, то ли опровергнул Анатолий Александрович мою теорию, окончательно запутав во всем. Кто из них прав, кто виноват, я уже не понимала. Но больше всего ставил в тупик вопрос: при чем здесь я?

— y всех есть жизнь ДО брака и для своей матери я не делаю исключения. Она вышла замуж уже в сознательном возрасте. Ей было почти двадцать шесть. Естественно, мама не вела затворнический образ жизни до знакомства с моим папой и, возможно, у нее были другие мужчины, мы не разговаривали с ней на эту тему. Как вы понимаете, у меня тогда был не тот возраст… А потом ее не стало.

- ʃlepa, ты меня неправильно поняла. Я ее не осуждаю. Просто пытаюсь все объяснить.

— Странно вы пытаетесь все объяснить. Пока я вас не понимаю и вижу лишь обиду с вашей стороны на мою мать. Если она ушла от вас, значит, были на то причины.

— Ты права, у нее был веский повод порвать со мной незадолго до нашей свадьбы… Измена.

Я молчала и пристально смотрела на Анатолия Александровича, давая возможность ему самому развить мысль дальше. Если он заговорил об измене, ко при этом говорит, что повод для расставания был у мамы, значит, измена была не с ее стороны.

Стас сидел рядом напряженный и курил. Не знаю, о чем он думал, но его явно что- то беспокоило.

— У Маши самые близкие подруги были там, поэтому мы договорились, что она проводит девичник в Томске, а я посижу в баре с друзьями здесь. Мой мальчишник начался за здравие, да вот закончился за упокой. Я выпил. Много. Даже слишком. Утро принесло не только дикое похмелье, но и не самые приятные сюрпризы… — Анатолий Александрович, глянул на сына и грустно улыбнулся. — Не смотри на меня так, Стас. Во время нашего с тобой разговора в кабинете перед твоей свадьбой, я тебя понимал гораздо лучше, чем ты думаешь. Между нами разница заключалась лишь в том, что тебя напичкали наркотиками против твоей воли, я же алкоголь употреблял сам…

— Так что было утром? — не выдержала я.

— Утром? Я проснулся оттого, что на меня кто-то пристально смотрит. Едва смог разлепить глаза и увидел Машу. Бледная, практически белая она стояла на входе в нашу спальню, не проходя дальше, и переводила взгляд с меня на того, кто лежал рядом. Повернув голову, обнаружил Светлану. Эта… даже не пыталась скрыть свою наготу, лежала и улыбалась. Вещи были раскиданы хаотически по комнате, как говорится, картина маслом. Я попытался поговорить с Марией, объяснить все. Но дикое похмелье, от любого резкого движения болела голова, двоилось в глазах и подташнивало. В общем, пока я оделся и побежал, это, конечно, громко сказано, скорее пополз за Машей, ее уже и след простыл. Телефон она отключила, разговаривать не захотела… Кое-как я смог встретиться с ней вечером, но наедине нам поговорить не дали… Твои бабушка и дедушка меня попросили уйти, сказав, что ее нет и не пустили в дом. Я ждал на улице в машине. Маша приехала на такси с твоим отцом.