— Вот только не говори, что его сегодня не было! — звенящим от напряжения голосом спросила Марья.

— Нет, а что? Марька, его дома нет? Хочешь, я к тебе приеду! — тревога подруги передалась и Геле, она была готова в любой момент сорваться с места, чтоб бежать на помощь.

— Нет, спасибо, не нужно, я пока сама поищу. — ответила Марька. — Если что, на созвоне.

«Спокойно, Марьюшка, спокойно! — велела себе Марьяна. — Могло произойти что угодно! Его вызвали в порт, еще работа какая-нибудь подвернулась, к друзьям зарулил. Нужно просто позвонить и узнать».

Однако телефон Женьки ответил девушке только длинными гудками. Марья стала нервничать всерьёз.

Она уже хотела звонить, поднимать на уши друзей, но тут на телефон пришло смс с незнакомого номера. Марька открыла послание и увидела фото Жени, мирно спящего где-то в чужой кровати. Тут же раздался звонок.

— Жека, не смешно, черт тебя побери! — заорала в трубку Марьюшка.

— А я и не смеюсь, — ответил ей тихий, спокойный голос Ники. — Да и Жени, после жизни с тобой, совсем не до смеха. Измучила всего, вырубился мгновенно, а тут еще и звонишь, тревожишь.

— Что за чепуху ты мелишь? — спросила Марьяна осипшим голосом. — Где мой Женька, откуда у тебя его фотография?

— У меня спит, — голос Вероники был тих и спокон, будто ничего такого она не говорила. — Уж у меня можно отдохнуть спокойно. Если не веришь — приезжай посмотри, только тихо, жалко его тревожить.

Марька сама не помнила, как вызвала такси, как ехала по темным, ночным улицам в общагу, как прошмыгнула в едва заметный, черных ход, с которого в общежитие можно было попасть в любое время дня и ночи.

В себя девушка пришла только стоя перед дверью комнаты, номер которой ей назвала Вероника.

— Ты быстро, — заметила Ника, выходя на встречу. — Смотри, только тихо. А потом нам нужно поговорить.

Марьяна бесшумно скользнула внутрь и застыла на месте. На узкой, общажной кровати лежал Женька, ее Женька. Марька в ярком свете луны увидела его бледное лицо, тонкие губы, соболиные брови, высокий лоб. И самое главное увидела обнаженный торс, который показывался из-под одеяла. Значит…Значит он раздет!

Какая-то часть Марьяши умерла в это самое мгновение. Она стояла и не могла отвести взгляд от Евгения. Такого родного, бесконечно любимого, лежащего сейчас в чужой пастели и мирно спящего.

— Пошли! — прошипела Вероника в ухо Марьюшке, подталкивая ее к выходу. — Давай не будем ему мешать, проснется — начнет объясняться, возни до утра будет, а ему на учебу.

На негнущихся ногах Марья вышла в коридор, покорно дошла вслед за Никой до балкона и там замерла, оперившись на перила и глядя в ночь.